Мерси, повозившись с ремнями, не без труда избавилась от них. К тому времени как она управилась, капитан и мальчики уже исчезли в люке и стояли на твердой земле форта.

Брайар помогла распутать последнюю брезентовую лямку и повесила ее на место, на стену. Потом выпрямилась, собственным примером побуждая Мерси сделать то же самое, и смахнула случайную дорожную пыль с плеча высокой девушки:

— Все с вами будет в порядке.

— Не знаю. Столько времени прошло, а от него — ни слова. Мы не были слишком близки. Я была совсем крохой…

Шериф слушала сбивчивую речь и кивала.

— Не уверена, помогут ли вам мои слова, но я все-таки скажу вот что: он спас мне жизнь, когда я впервые появилась здесь. Этим он и обрел себе доброе имя — присматривая за новоприбывшими и помогая им найти дорогу. Тут опасное место, но ваш папа… он делает его менее опасным. Люди любят его, потому что он заботится о них. Он заботится обо всех нас. Когда люди подумали, что он умирает, они сделали все возможное и невозможное, чтобы дать ему то, что он хочет, — последнее, о чем он просил.

— Меня?

— Вас. Знаю, вы считаете, что я не понимаю и просто пытаюсь быть с вами любезной. Что ж, отчасти это правда. Я действительно пытаюсь быть с вами любезной. Но вы должны знать: я тоже потеряла мужа, давным-давно, даже Зик еще не успел родиться. Я тоже потеряла отца; и, как вы и Иеремия, мы не были слишком близки. Здесь, внизу, мир вдов и сирот. — Шериф кивнула на лобовое стекло, словно видела что-то сквозь туман и сквозь бревенчатую стену. А закончила она так: — Но все то, что, как мы думаем, нам известно о тех, кто породил или вырастил нас… ну… иногда все это — ошибка, и порой то, что мы видим, — это далеко не все, что мы знаем.

22

Когда Мерси вылезла из «Наамы Дарлинга», Зика и Хьюи уже нигде не было видно. Капитан разговаривал с мужчиной — наверное, с Нити, — который держал сигнальный факел на длинной палке. Повсюду вокруг жужжали и гудели в тумане огни; а наверху сверкали глаза крупных птиц: они сидели рядком на заостренных концах стены, которая явно не отпугивала пернатых.

Брайар Уилкс заметила, что Мерси смотрит на них и посоветовала:

— Не обращайте на этих пташек внимания. Народ шутит насчет здешних ворон, но они никому не докучают.

— Я думала, никто не может здесь жить, дыша этим воздухом?

Шериф пожала плечами:

— Птицы как-то ухитряются. Но объяснить этого я не могу. А теперь идемте, я хочу познакомить вас кое с кем.

Кое-кто оказался еще одной женщиной, ростом пониже Мерси и повыше Брайар, в обхвате же превосходившей их обеих вместе взятых, при этом она не казалась толстухой. Ее темные волосы чуть тронула седина, а один рукав платья был пришпилен к груди, чтобы не болтался: женщина была однорука, и эта рука, до плеча затянутая в длинную кожаную перчатку, двигалась как-то странно.

— Винита, — то есть, Мерси, — это Люси О'Ганнинг. Она одна из старейших друзей вашего отца, и она помогала мистеру Чоу выхаживать его.

— Здравствуйте, миссис О'Ганнинг.

— Миссис! Не утомляй язычок, дорогуша. Я Люси, а ты… Мерси, так она сказала?

— Это прозвище, но, похоже, я привыкла к нему.

— Звучит отлично! — воскликнула Люси. — Ну, идем же, идем. Иеремия будет жутко рад!

— Правда? — пробормотала Мерси.