Глава 21

— Ты ведь понимаешь, что это только предположение? — спросил я. — Возможно, мы там ничего не найдем.

— Понимаю, — ответила Деб.

— И место не в нашей юрисдикции. Это Бровард. А парни из Броварда не особенно нас любят, поэтому…

— Ради Бога, Декстер, — отрезала она. — Ты трещишь, как школьница.

Может, это и правда, хотя совершенно невежливо так говорить. С другой стороны, Дебора неожиданно оказалась пучком стальных, крепко связанных нервов. Когда мы свернули с шоссе Сограсс и поехали в сторону центра Депо, она еще сильнее закусила губу. Я почти слышал, как трещит ее челюсть.

— Черт побери! — пробормотал я про себя, но у Деб, по-видимому, было подслушивающее устройство.

— Пошел ты! — сказала она.

Я перевел взгляд с гранитного профиля Деборы на Арену. На какой-то момент раннее утреннее солнце так осветило здание, что показалось, что его окружает целый флот летающих тарелок. На самом деле это были всего-навсего осветительные мачты, окружающие Арену, будто поганки-переростки. Кто-то, видимо, подсказал архитектору, что они очень оригинальны. «Выглядят молодо и решительно» — так скорее всего и сказали. И уверен, что это было сказано при хорошем освещении. Очень надеюсь, что когда-нибудь, в ближайшем будущем, хорошее освещение все же появится.

Я один раз объехал вокруг Арены, высматривая признаки жизни. На втором круге к одному из входов подъехала побитая «тойота». Пассажирскую дверь держала веревка, перевязывающая стойку через открытое окно. Водительская дверь открылась, когда я начал тормозить, а Дебора выскочила из машины еще на ходу.

— Простите, сэр, — обратилась она к человеку, вылезающему из «тойоты».

Ему было около пятидесяти, низкий и плотный мужик в замызганных зеленых штанах и голубой нейлоновой куртке. Он посмотрел на Деб в форме и сразу же занервничал.

— А? — сказал он. — Я ничего не делал.

— Вы работаете здесь, сэр?

— А то. Че, вы думаете, я бы здесь делал в восемь часов утра?

— Пожалуйста, назовите ваше имя, сэр. Он потянулся в карман за бумажником.

— Эстебан Родригес. У меня есть удостоверение.

Дебора махнула рукой:

— В этом нет необходимости. Что вы здесь делаете в такое время, сэр?

Он сник и стал засовывать бумажник в карман.

— Вообще обычно я должен быть здесь раньше, но сейчас команда на выезде — Ванкувер, Оттава и Лос-Анджелес. Поэтому я приезжаю чуть-чуть позже.

— Здесь уже кто-нибудь есть сейчас, Эстебан?

— Не-а. Только я. Остальные долго спят.

— А ночью? Здесь есть охрана?

Он сделал рукой несколько круговых движений.

— Охрана ходит ночью вокруг стоянки, но не сильно много. Я часто самый первый здесь.

— То есть первый, кто заходит внутрь?

— Ага, точно, а я что сказал?

Я вышел из машины и облокотился на крышу.

— Вы тот парень, который на «замбони» готовил лед к утренней тренировке? — поинтересовался я.

Деб раздраженно зыркнула в мою сторону. Эстебан уставился на меня, рассматривая изящную гавайскую рубашку и габардиновые слаксы.

— Вы че, тоже коп, а?

— Я коп-ботан, работаю в лаборатории.

— А-а, ну да, — сказал он, кивая, как будто что-то понял.

— Ты работаешь на «замбони»? — повторил я вопрос.

— Ну да, не на «олимпии» же, ломачине такой… Мне не дают водить ее на играх, понимаешь.