На этот раз спорить я не стал.

Глава 5

Навьюченные лошади размеренно шагали по тропе, ведущей вдоль берега на юг. Раненых положили на волокуши из остатков вёсел и плащей, некоторые могли держаться в седле и ехали верхом, но мы, простые пешеходы, нисколько им не завидовали. Всего боеспособных людей вместе со мной осталось тринадцать человек. Это вместе с легкоранеными, потому что синяки, порезы и ссадины никто не считал. Они имелись у каждого.

Убитых мерсийцев на берегу тоже обобрали до нитки, и наши мешки ломились от чужого добра, но мне, да и всем остальным, всё равно было тревожно. Мы вели караван через враждебную нам землю, неизвестно куда и зачем.

Зато я наконец запомнил по именам всех членов нашей небольшой команды. Раз уж взялся командовать подразделением, то лучше бы знать в нём каждого. С кузеном Торбьерном всё и так понятно, как и с нашим кормчим Гуннстейном, который формально и считался лидером. А вот с остальными мне пришлось знакомиться заново, наблюдая со стороны и выхватывая имена и особенности из обрывков разговоров. Увы, но я не мог подходить к каждому и спрашивать, этого бы просто не поняли.

Хальвдан и Кьяртан, мои бывшие соседи на «Чайке», тоже не нуждались в представлении. Кнут, одноглазый и хладнокровный, тоже. А вот все остальные, пожалуй, да. Вот они, слева направо.

Вестгейр, довольно пожилой викинг, лишь чуть младше Гуннстейна, ничем больше не выделяющийся. Удачливым его трудно было назвать, но после стольких походов он был всё ещё жив, и это в нынешние времена само по себе неплохой результат.

Два брата, Олаф и Лейф, постоянно спорящие и состязающиеся между собой. Хромунд, молчаливый и мрачный, его имя оказалось узнать труднее всего.

Асмунд, светлоликий красавчик, выглядящий так, словно полчаса назад вышел из барбершопа. В любую свободную минуту он расчёсывал волосы и бороду гребнем и умасливал их какими-то снадобьями.

Токи, недалёкий и доверчивый парень, объект беззлобных шуточек всей команды, но в бою надёжный и храбрый. И Рагнвальд, жестокий и набожный, знаток всех примет и суеверий, которых здесь оказалось гораздо больше, чем я предполагал.

Это те, кто мог идти и сражаться. А наши раненые постепенно отходили в мир иной, один за другим, и мы вынуждены были останавливаться, чтобы вырыть очередную неглубокую могилку в стороне от дороги. Надежд, что кто-то из них выкарабкается, было мало, но Кетиль Стрела и ещё трое бедолаг пока держались. За ними ухаживал Хромунд, меняя им повязки и давая питьё, но на этом, собственно, вся медицинская помощь заканчивалась.

Я же, хоть и несравнимо больше разбирался в полевой медицине, к раненым не лез. Ничего сверх того, что уже делал Хромунд, я сделать не смогу, по крайней мере, здесь и сейчас, а лишний раз тревожить раны не стоит.

Мы шли на юг, навьючив всю нашу добычу на лошадей, а себе оставив только оружие и щиты. Эту местность никто не знал, и мы опасались преследования или засады. В конце концов, местные жители жаждали мести и легко могли бы перестрелять нас из придорожных кустов.

Нас выручало только то, что никто не знал, куда мы направились, последнее, что саксы знали наверняка, так это то, что мы вернулись к берегу. А в стычке на пляже никто из мерсийских ополченцев живым не ушёл. Конечно, любой толковый следопыт вмиг определит, сколько нас и куда мы направляемся, но небольшая фора всё-таки у нас имелась, и я хотел воспользоваться ей в полной мере. Так что темп с самого начала мы взяли приличный.

— Куда мы так спешим? — проворчал Вестгейр, когда наш кормчий по моему совету отдал приказ выступать.

Я старался держаться рядом с Гуннстейном, видя растерянность старого морехода на суше. Похоже, прежде ему не доводилось командовать в таких условиях. Так что я помогал ему советами, насколько мог, хотя, по сути, он просто транслировал мои приказания.