Шоашуан с удвоенной яростью набросился на нас, но Оуна радостно рассмеялась. Вихрь бесновался, обвивая нас ледяными щупальцами и пытаясь тянуть назад. Оуна повернулась и со смехом обняла меня.

Равновесие продолжало хаотично метаться из стороны в сторону. Если размах его колебаний чересчур увеличится, оно может погубить само себя. Об устойчивости и стабильности пока не было и речи.

Под нами бушевал огромный вихрь. Казалось, он продолжал усиливаться и становился все более плотным. В припадке безумной ярости лорд Шоашуан опять начал гнуть ветви Древа, грозя обломить их.

Вновь раздался чистый голос флейты. Оуна тоже услышала его. Фурн начал опускаться в тусклом свете, лавируя между щупальцами смерча, сквозь золотисто-зеленое сияние Древа, мимо тонкого черного стержня в сердцевине его ствола. Он опускался навстречу ненасытному Владыке ветров.

Я сделал все, что было в моих силах. Я ждал смерти, которую, вне всяких сомнений, приготовил для нас лорд Шоашуан. Если бы я мог броситься в его чрево и спасти Оуну, я не колебался бы ни секунды, но мембрана практически лишила меня подвижности.

Именно так мои предки путешествовали вместе с фурнами. Скефла'а позволяла драконам мягко и плавно, словно бабочка, порхать из сферы в сферу. Лишь немногие мелнибонэйцы совершали такие полеты, но ходили слухи, будто бы после кончины матери, которая умерла, рожая меня, мой отец Садрик летал на драконах дольше и дальше любого из нас.

Только теперь мне в голову пришла мысль, от которой меня охватило смешанное чувство облегчения и стыда. Чаша племени какатанава выполнила свое святое предназначение. Раны, которые я нанес Оуне, были полностью исцелены.

Фурн со все возрастающей энергией отважно боролся с вихрем, который втягивал нас в себя. Рассекая воздух могучими крыльями, дракон пытался избавиться от его хватки. Оуна все сильнее тревожилась.

Навстречу нам, заполняя собой весь мир, мчался огромный ствол дуба, в котором пульсировал Черный клинок. Перекладины его гарды представляли собой Космическое Равновесие, которое вновь начало колебаться и раскачиваться. До завершения битвы было еще далеко.

За нашими спинами буйствовал Шоашуан, близость которого становилась все более ощутимой. Воины-кактанава пропали из виду.

Сепирис, князь Лобковиц и Айанаватта исчезли, а вместе с ними и Гейнор с Клостерхеймом.

Потом я услышал звук флейты. Чистая мелодия Айанаватты прорезала бушующий рев.

Могучий смерч швырял фурна из стороны в сторону. Воздух становился все холоднее. Мы постепенно замерзали, утрачивая подвижность. От холода меня потянуло в сон.

Крылья фурна более не могли удерживаться в разреженном воздухе.

Дыхание вырывалось из его ноздрей желтоватыми струями. Мы медленно теряли высоту, все глубже увлекаемые в центр вихря.

Вновь в моем мозгу зазвучал голос дракона:

Мы не в силах сопротивляться ему…

Я хотел одного – умереть, держа Оуну в своих объятиях. Напрягая все силы, я попытался высвободиться из цепкой мембраны, но слишком ослабел и не мог дотянуться до жены. Она крепко держалась за чешуи, а ледяной ветер старался сбросить ее с фурна.

Я уже не сомневался, что Сепирис, Лобковиц и воины-какатанава погибли. Айанаватта все еще играл на флейте, но вряд ли он надолго переживет остальных.

Я люблю вас. Отец… Ульрик… я люблю вас обоих.

Это был голос Оуны. Она обернулась, ища меня взглядом. Она не могла разжать пальцы, иначе ветер сбросил бы ее со спины фурна. Я вновь попытался выбраться из мембраны. Она замерцала алыми и бирюзовыми оттенками с оловянным отливом. Она не оказывала мне сопротивление, но и не выпускала меня.

Оуна!

Снизу донесся рокот.