– А что в моем батальоне?

– У вас в батальоне всего 145 человек. Но с вашим пополнением 345 бойцов. А это уже что-то.

– Боеприпасы?

– Я прикажу выдать вашим бойцам еще по сотне патронов.

– Вы шутите?

– Какие шутки, капитан? Патронов нет! Для моих пушек по два ящика снарядов! Гранат двести штук на весь полк.

Штерн был поражен услышанным.

– Но у нас важный участок обороны, подполковник! Как же нам сдерживать красных без боеприпасов?

– А как мы это делаем, капитан? Штыковые атаки!

– Но какие будут потери!

– В вашем батальоне нет ни одного фронтового офицера с германской войны, капитан. Вы единственный.

– На германской войне так не воевали, подполковник. Много было тогда неразберихи и воровства тыловиков. Но то, что происходит теперь…

– Так не только у нас, но во всей армии, капитан. Ваш штаб в селе Бычки. Там ныне временно командует поручик Рончевский, командир первой роты.

– Это кто такой? Ранее в моем батальоне его не было.

– Ранее он был командиром роты у красных.

– Час от часу не легче! – вскричал Штерн.

– А что вы хотите, капитан? У него опыт войны и смелости хватает. К нам перешёл сам. Добровольно. Ему вернули звание поручика, которое он имел в старой армии…

***

Батальон Штерна был на линии села Бычки. В одной из хат капитан нашел поручика Рончевского, командира первой роты.

– Господин капитан…

– Бросьте, поручик! Не на параде!

– Командир роты поручик Рончевский, – представился тот.

– Капитан Штерн. Ранее командовал этим батальоном. Если честно, то я сам и формировал его в Екатеринодаре. Тогда его именовали – резервным. И вот я снова на месте. Привел пополнение.

– Это хорошая новость, господин капитан. Людей почти нет!

– У вас 145 человек, поручик.

– Никак нет. Девяносто шесть, господин капитан.

– Как? Но в штабе полка мне сказали что 145-ть!

– Пятнадцать ранены и отправлены в госпиталь. 13 дезертиров. Остальные убиты за последние дни. Просто их еще не вставили в сводку.

– Черт знает что такое! Что с офицерами?

– Я и поручик Мотенков, командир второй роты, имеем опыт командования. Остальные недавно произведены в прапорщики. Юнкера.

– Гимназисты? Что унтер-офицер Слуцкий? С вами?

– Прапорщик Слуцкий, господин капитан. И скажу вам по чести. Воюют эти гимназисты отлично! И я рад, что командовать нами в такой час будет настоящий фронтовой офицер.

В хату вошел в сам прапорщик Слуцкий.

– Господин капитан! Рад вас видеть!

– И я рад, что ты жив, прапорщик. Слышал о твоих подвигах. Теперь вместе служить будем.

– А что поручик Лабунский? – спросил Слуцкий.

– Он ныне в Воронеже в адъютантах у военного коменданта. Там тоже работы хватает.

Рончевский сказал:

– Говорят в Воронеже часто балы дают. Шампанское и дамы. Вальсы и мазурка. А вот я уже год на позициях. Но еще хорошо, что жив. Многие мои товарищи давно лежат в земле.

– Ты не завидуй Лабунскому, поручик. Его судьба тоже тяжела. Я и сам служил в Воронеже. Напросился сюда. Обратно в свой батальон.

– Господин капитан, – Слуцкий отвлек Штерна от неприятного ему разговора. – Я ведь не просто так сюда зашел. Солдаты моего взвода, видели в соседней деревне красных.

– В Сосновке?– спросил Рончевский.