– Не говори мне «вы», Таня. Я в 1918-ом году поступил в армию, и мне было тогда 17 лет. Ныне уже 19-ть. Хотя могу выглядеть старше.

– И мне только 19 лет, Алеша. У тебя там кто-то остался?

– Не знаю. Возможно, никого из моих и в живых нет. А у тебя?

– Тоже не знаю. Я ведь сама из Петербурга. В гимназии училась, когда война началась. В 1917-ом году пошла на курсы медицинских сестер. Хотела фронту помогать. Но так и не успела.

– Революция? – понимающе спросил Слуцкий.

– В феврале как мы радовались, когда царя свергли! Все с красными бантами. Свобода. Люди обнимались на улицах и поздравляли друг друга.

– И вот итог, – Слуцкий кивнул в сторону исчезнувшего за горизонтом Крыма. – Полстраны в развалинах и миллионы трупов. Да здравствует свобода.

– Кто же мог знать, Алеша? Мне кажется, что мы с тобой давно знаем друг друга. Отчего это?

– Не знаю, – ответил Слуцкий. – Возможно потому, что только сейчас смогли осмотреться, Таня? У меня ранее времени не было, как записался в Дроздовский полк в 1918-ом году, так и закружился в войне.

– Ты студент?

– Был студентом. Стал солдатом. А кем буду там? Не знаю. В моих карманах как и у этого несчастного капитана нет ничего.

– А у меня есть кольцо, – Таня достал из кармана золотое колечко с камнем. – Мамино кольцо…

***

Через два дня Таня снова нашла подпоручика.

– Здравствуй, Алеша.

– Я уже думал, что ты забыла про меня.

– Не забыла, но работы много с ранеными. А знаешь, что в трюмах творится? Там людей сотни и условий никаких.

– Скоро будем в Константинополе, Таня.

– Вас хоть кормили, Алеша?

–Нет. Сухари от поручика Иванова, которые он разделил с нами, и все. Хорошо хоть воды дали.

– С пресной водой плохо. Слишком много людей. Раненые умирают. И помочь нечем. А с туалетом в трюме беда. Люди под себя ходят. Запах стоит ужасный. Многие уже жалеют, что покинули Крым. Говорят лучше красная пуля, чем такое. А там дети и женщины, Алеша.

Таня достала из своей сумки две копченные скумбрии и отдала Слуцкому.

– Возьми. Это для тебя твоих товарищей.

– Откуда, такое богатство, Таня?

– Перед самым отплытием купила на рынке в Севастополе. Представляешь? Мужик, что продавал их, взял с меня три тысячи «колокольчиками» за пять рыбин. Он взял деньги уходящей из Крыма армии. Но я не торговалась. Зачем нам в Константинополе «колокольчики»?

Слуцкий вытащил из кармана измятую купюру в 1000 рублей. Последнюю, что у него осталась. Это был «колокольчик», из-за изображенного на банкноте царь-колокола.

Он хотел выбросить его в море, но Таня перехватила руку.

– Не нужно. Оставим на память…

Эскадренный миноносец «Святой Владимир».

15 ноября, 1920 год.

Главнокомандующий Русской армией барон Петр Николаевич Врангель работал над очередным воззванием к армии.

«Русская армия, осталась одинокой в борьбе с коммунизмом, несмотря на поддержку крестьян, рабочих и городского населения Крыма, вследствие своей малочисленности, не смогла отразить натиск во много раз сильнейшего врага, перебросившего войска с польского фронта. Я отдал приказ об оставлении Крыма…

Настроение войск и флота отличное, у всех твердая вера в конечную победу над коммунизмом и в возрождение нашей Великой Родины. Отдаю Армию, Флот и выехавшее население под покровительство Франции, единственной из Великих держав, отметившей мировое значение нашей борьбы!»

Двери каюты отворились, и вошел командир флота адмирал Кедров.