|
Но конкретно эта оказалась последней каплей. С ними нужно что-то делать. Что если в эту их ловушку попались бы первокурсники? Травм у детей было бы гораздо больше, чем получили мы. И я не нахожу это смешным. — Тебе не кажется, что Малфой пытается заигрывать с Луной? — Гермиона легонько провела рукой по моему синяку. Я лежал на диване, а моя голова покоилась на коленях у девушки, и мне совершенно не хотелось вставать, но нужно было уже ложиться спать. Как оказалось, мы провели на льду чуть больше получаса, которые показались нам вечностью. Пока я смывал кровь, Гермиона успела сбегать в Больничное крыло и взять настойку бадьяна, которой сейчас и обрабатывала мое ранение. — Нет, не кажется. Он на самом деле пытается заигрывать, и, кстати, получается у него довольно неплохо. А почему бы и нет? Она хорошенькая, умненькая, и чистокровная. То есть сочетает в себе все те качества, которые не идут в разрез с тем, что Драко внушали с раннего детства. Сейчас все зависит от самой Луны. — Ты же просто так эту шутку не оставишь? — Я еще не знаю. То, что я хочу сделать сейчас, не совместимо с жизнью шутников. Мне нужно успокоиться и подумать.
Глава 48. Контракт Я сидел в гостиной и штудировал сборник законов, пытаясь подвести мою «шутку» над близнецами под законное основание. Точнее, я выяснял, не понесу ли я наказание, если вдруг мое участие в данном мероприятии все-таки откроется. Представители семьи Уизли в тот момент настолько сильно засели у меня в мозге, что я просто не мог ни о чем больше думать, только о том, как бы проучить близнецов, чье поведение с каждым днем становилось все больше вызывающим. Гермиона ничего не могла с ними поделать, а Рон даже не пытался. Нашему же декану было традиционно плевать на то, что делается внутри факультета. Вначале я хотел подстроить близнецам что-то вроде той ледовой ловушки, в которую мы угодили с Гермионой и Драко, но меня останавливало то, что подобные шутки были далеко не безобидные, а причинять кому бы то ни было реальный физический вред мне не хотелось. Однако оставлять все на своих местах я не намеревался, особенно после того, как Фред с Джорджем начали испытывать свои изобретения на учениках младших курсов. Хотя они клялись, что до этого испытали их на себе, но вряд ли им пришло в голову, что масса здорового взрослого парня несколько больше, чем масса первокурсника, и то, что они сами перенесли безболезненно, для малышей может закончиться более трагично. Я достаточно успокоился и начал соображать более адекватно, когда мне в голову пришла мысль, что необязательно как-то пошучивать над близнецами, чтобы проучить. Нужно просто заставить их выполнять нелюбимую работу в нелюбимом месте. Подтолкнуло меня к этому письмо от Перси, который сдержанно выражал свое одобрение выбранной мною политики невмешательства в дела Министерства и директора Дамблдора. Самое смешное заключалось в том, что мне были глубоко безразличны дела как директора, так и министра Фаджа, а Амбридж, я ее уже не мог называть «профессор», вызывала у меня стойкое несварение. Маниакальное желание этой дамочки выставить меня неуравновешенным идиотом, дошло до той точки, после которой обычно следовал взрыв. Именно этот взрыв был контролируемым, и к нему у меня практически все было готово. Но нейтрализацию Долорес Амбридж я решил осуществить после Уизли, тем более это действо предполагало определенную долю скандала и шумихи на самых разных уровнях. * * * Меня временно перестал заботить Темный Лорд и предстоящая встреча с ним, что не могло не отразиться на результативности проводимых дуэльных практик. — Формидо, — я снова пропустил заклятье, и меня охватила паника, но я успел выпустить ответное заклятье. — Фрезомилле. Наставник отвел плеть в сторону, и стоящий на траектории полета плети Невилл едва успел пригнуться. — Секо, — я почувствовал, как острое лезвие полоснуло меня по ноге. Профессор успел в последний момент отвести удар, который принес бы мне гораздо больший урон. |
