Джеффри замечает мой страх. Это очевидно по моему голосу, моим движениям. Я пячусь едва заметно, но он смотрит на мои ноги и всё видит. Он чует мой страх, словно пес.

— Я чистил дорожку и увидел, как вы подъезжаете.

— А…

Если это действительно так и он видел мою машину минут пятнадцать-двадцать назад, то мог и заметить, как я вломилась в соседский дом. Мог услышать оставленное для офицера Берга голосовое сообщение.

— А где ваша дочь? — спрашиваю его.

— Возится с игрушками.

Я бросаю взгляд на другую сторону улицы и вижу свет в окне второго этажа. Шторы раздвинуты, комната ярко освещена. Виден силуэт маленькой девочки: она скачет с плюшевым мишкой на плечах, как будто катает его на спине. И, кажется, весело смеется. Эта сцена лишь усиливает мое беспокойство. Вспоминаю, что, по признанию Джеффри, его дочь и Морган были не особо близки.

Девочка рада, что ее мачеха мертва? Что теперь отец принадлежит ей одной?

— Я сказал ей, что выйду на минутку. Я вам не мешаю?

Джеффри приглаживает волосы. Он в перчатках, но без шапки. Интересно, почему он не надел шапку, если собирался чистить снег? Или перчатки нужны не для того, чтобы согревать руки?

— Меня ждет Уилл, — отвечаю я, медленно отступая к крыльцу, — и мальчики. Меня весь день не было дома.

Жалкий лепет. Стоило сказать что-то более внятное, более конкретное и более решительным тоном. Например: «Мне пора ужинать».

Джеффри, в отличие от меня, не мямлит.

— Вашего мужа нет дома, — уверенно отвечает он.

— Разумеется, он дома.

Но, обернувшись, я замечаю, что в доме темно и тихо, а подъездная дорожка пуста. И как я не заметила, паркуясь, что машины Уилла нет? Я стала такой рассеянной… Голова занята совсем другим.

Сую руку в карман. Сейчас позвоню мужу и выясню, где он. И попрошу поскорее приехать.

Но безразличный черный экран напоминает мне, что телефон разряжен.

Кажется, я побледнела, поскольку Джеффри спрашивает:

— Сэйди, всё в порядке?

Слезы паники наворачиваются на глаза. Усилием воли не даю себе расплакаться и сглатываю ком в горле.

— Да, конечно. Просто денек выдался напряженный, — придумываю ложь на ходу. — Забыла, что Уиллу надо забрать сына, который сейчас у приятеля. Тот живет рядом, в этом же квартале…

Тычу куда-то за спину в надежде, что Джеффри решит, будто Уилл вот-вот вернется.

— Пожалуй, мне пора готовить ужин. Рада была повидать вас.

Мне страшно поворачиваться к нему спиной, но другого выхода нет: нужно попасть в дом, закрыть дверь и запереть задвижку. Слышу лай собак, прижавшихся мордами к окну у входа. Но оттуда они мне ничем не помогут.

Набираю в грудь воздуха, поворачиваюсь и стискиваю зубы, мысленно готовясь к мучительной боли от опустившегося на затылок острия лопаты.

Не успеваю сделать и шага, как на плечо опускается тяжелая рука в перчатке.

— Мне хотелось бы сначала кое о чем вас спросить.

Его голос звучит мрачно, пугающе. Я поворачиваюсь и вижу, что теперь лопата воткнута в землю. Джеффри опирается на нее и поправляет сползшие перчатки.

— Да? — отзываюсь я дрожащим голосом.

Сквозь деревья светят фары. Но автомобиль где-то далеко — удаляется, а не приближается.

Куда подевался Уилл?

Бейнс сообщает, что пришел поговорить о своей покойной жене.

— А о чем именно вы хотели поговорить? — Я чувствую, как мои голосовые связки дрожат.

Когда Джеффри заводит речь о Морган, то заметно преображается. Поза меняется. Глаза подергиваются слезами, хотя щеки сухие.