— С чего ты взял, что пронести в школу нож — хорошая идея? — обратился Уилл к сыну. Я попыталась представить, какой логикой руководствовался Отто, решив утром взять с собой нож.

Его ждут серьезные последствия или дело ограничится выговором? Найду ли я в себе силы снова отправить его в школу, когда все закончится?

— Что ты собирался с ним делать, дружище? — спросил Уилл, имея в виду нож. Я напряглась, не уверенная, хочу ли знать ответ.

Отто бросил взгляд через плечо и прошептал охрипшим от слез голосом:

— Это мамина идея.

Я побледнела как мел от нелепости этого заявления. Какая наглая ложь!

— Это была мамина идея взять в школу нож. Чтобы напугать их, — врал сын, уставившись в пол, под пристальными взглядами Уилла, полицейского и меня. — Это она сунула его мне в рюкзак.

Я ахнула. Теперь ясно, откуда взялась эта ложь: я всегда собирала ему рюкзак. Мы с Отто очень похожи. Он всегда был и остается маменькиным сынком. Он думал, что я защищу его от последствий: если возьму вину на себя, ему ничего не будет. Однако он не подумал, как это отразится на моей репутации, на моей карьере, на мне самой.

Я очень переживала за Отто. Но теперь разозлилась.

До этого момента я и не подозревала, что его унижают в школе. И в жизни не посоветовала бы взять с собой нож — нож! — попугать других школьников, не говоря о том, чтобы самой сунуть его в рюкзак.

Почему Отто решил, что кто-то поверит в явную ложь?

— Отто, это просто нелепо, — выдохнула я. Взгляды всех присутствующих тут же переключились на меня. — Как ты можешь так говорить?

Мои глаза тоже начали наливаться слезами. Я ткнула пальцем ему в грудь и прошептала:

— Это сделал ты, Отто. Ты.

Он дернулся на стуле, словно ему отвесили пощечину, повернулся ко мне спиной и снова разрыдался.

Вскоре мы отвезли сына домой. Нам сообщили, что в ближайшее время состоится слушание насчет исключения, на котором решится, позволят ли ему вернуться в школу. Мы не стали ждать результатов. Я никогда не нашла бы в себе силы снова отправить его туда.

Позже — ночью, наедине — Уилл спросил меня:

— Тебе не кажется, что ты была с ним слишком сурова?

Вот оно. Первая трещина в нашем браке.

Раньше между нами не возникало никаких размолвок. Мы были словно пара бриллиантов, способных выдержать любые тяготы семейной жизни, не дав трещины.

Я жалела, что в кабинете директора все обернулось именно так. И чувствовала себя ужасно от осознания, что Отто долго терпел издевательства, а мы ничего не знали. Горевала, что дело дошло до решения. Что взять нож в школу оказалось единственным оставшимся выходом. И злилась, что сын попытался свалить вину на меня.

— Нет, я не была с ним слишком сурова.

— Сэйди, он всего лишь мальчик. Просто совершил ошибку.

Однако, как я вскоре выясню на собственном опыте, не все ошибки можно легко простить. Не прошло и двух недель, как я узнала: у Уилла есть любовница. И уже довольно давно.

Затем — известие о смерти Элис. Я колебалась, но муж был настроен решительно.

— Случайности не случайны. Ничего не происходит просто так.

Он обещал, что в Мэне мы заживем счастливо. Что нужно просто оставить прошлое позади, в Чикаго, и начать с чистого листа. Правда, от меня не укрылась ирония происходящего: цена нашего счастья — жизнь Элис.

Теперь, когда мы сидим за столом, доедая ужин, мой взгляд не отрывается от темного окна над кухонной мойкой. Я думаю об Имоджен, о Бейнсах и об утреннем обвинении офицера Берга. Станем ли мы здесь счастливыми или злой рок будет преследовать нас, куда бы мы ни отправились?

Камилла

После того, первого раза наши с Уиллом встречи стали регулярными.