Мышка закрыла глаза ладонями и зачем-то перестала дышать. Она внимательно прислушивалась к звукам с другого конца комнаты, в ожидании тявканья и поскуливания. Но ни тявканья, ни поскуливания не раздавалось.

Вместо этого она услышала звук открывающейся и захлопывающейся входной двери. Мышка поняла, что это значит: отец вышел забрать щенка из машины. Ведь тот не мог прятаться в чемодане. Он остался в машине, чтобы стать сюрпризом для Мышки…

Девочка ждала с широкой улыбкой на лице, коленки дрожали от нетерпения. Она с трудом сдерживалась, продолжая жмуриться.

Мышка услышала, как захлопнулась дверь. Отец откашлялся.

— Открой глаза, — его голос был полон радостного предвкушения. Даже зажмурившись, Мышка знала, что на его лице тоже сияет улыбка.

Девочка открыла глаза — и невольно ахнула, прижав ладонь ко рту. Перед ней был вовсе не щенок.

А женщина.

Ее тонкая рука сжимала руку отца. Их пальцы сплелись, совсем как у мужчин и женщин, которых Мышка видела по телевизору. Незнакомка широко улыбалась большим красивым ртом. Она поздоровалась. Ее голос оказался таким же чудесным, как и ее лицо. Мышка ничего не ответила.

Женщина выпустила руку Мышкиного отца, подошла и присела на корточки, чтобы оказаться вровень с девочкой. Протянула свою худую руку, но Мышка понятия не имела, что делать, а потому просто уставилась на эту костлявую руку. Атмосфера в комнате стала напряженной. Даже дышать стало тяжелее.

— Ну же, не будь невежливой, — сказал отец. — Поздоровайся. Пожми руку.

Мышка послушалась: пробормотала невнятное «привет» и сунула свою крошечную ладошку в ладонь незнакомки.

Отец повернулся и поспешно вышел из дома. Женщина последовала за ним.

Мышка молча наблюдала из окна, как отец выгружает чемоданы женщины из багажника. Так много всего… Она не знала, что и думать.

Когда они вернулись, женщина достала из сумочки шоколадный батончик и протянула ей.

— Твой папа сказал, что шоколад — твое любимое лакомство.

Так оно и было: на втором месте после сдобного печенья «Салерно». Но шоколад — жалкий утешительный приз по сравнению со щенком. Мышка предпочла бы щенка. Но она знала, что не нужно говорить это вслух.

Девочка подумывала спросить незнакомку, когда же она уйдет. Но знала, что и об этом лучше не спрашивать. Взяла шоколад и зажала в потной ладошке, чувствуя, как тот размяк и начал таять. Мышка не притронулась к батончику. Она была не голодна, хотя еще не ужинала. Аппетит пропал.

Среди кучи вещей оказалась и собачья клетка, которая сразу привлекла ее внимание. Клетка была довольно большой. Мышка сразу стала гадать, для какой собаки она предназначена: колли, бассет-хаунда или бигля. Она смотрела в окно, пока отец продолжал таскать вещи, гадая, когда же появится собака.

— А где же твоя собака? — поинтересовалась Мышка у женщины, как отец закончил с багажом и вернулся в дом, заперев за собой дверь.

Но женщина только покачала головой и грустно ответила, что у нее больше нет собаки: умерла совсем недавно.

— Тогда зачем тебе собачья клетка?

Но тут вмешался отец:

— Хватит, Мышка. Не груби.

— Мышка? — переспросила незнакомка. Мышка была готова поклясться, что услышала смешок. — Ну и прозвище для маленькой девочки…

«Ну и прозвище» — вот и все, что она сказала. Непонятно, нравится оно ей или нет.

Они ужинали и смотрели телевизор. Но теперь Мышка устроилась не как обычно — на диване рядом с отцом, — а в кресле в другом конце комнаты, откуда почти ничего не видно. Не то чтобы это имело значение: ей не нравилась передача.