Теперь же я нахожу среди белья, приготовленного в стирку, другой свитер и натягиваю поверх блузки. Уилл сидит и смотрит. Только когда я оделась, он встает с кровати, подходит, обнимает за талию и просит не беспокоиться насчет Джессики.

— У нее никаких шансов против тебя, — шепчет он мне на ухо и не очень удачно пытается пошутить, что Джессика — старая ведьма, редко моется, и у нее не хватает половины зубов, отчего во время разговора она брызгает слюной.

Я вымученно улыбаюсь:

— Судя по твоему отзыву, прелестная женщина.

Но по-прежнему ломаю голову, зачем им ехать туда вместе, а не встретиться прямо в библиотеке.

Уилл наклоняется еще ближе и шепчет:

— Может, после лего, когда дети лягут спать, мы с тобой тоже займемся налаживанием отношений?

И целует меня.

Мы еще ни разу не занимались любовью после его интрижки. Каждый раз, когда он дотрагивается до меня, все мои мысли только о ней. И поэтому ничего не происходит. Не могу сказать точно, но я уверена: разлучницей была студентка лет восемнадцати-девятнадцати. Ярко-розовая помада и тонкие маленькие трусики остались в моей спальне; значит, она имела наглость не только спать с женатым мужчиной, но и разгуливать по чужому дому без нижнего белья. Я в жизни не сделала бы ни того, ни другого.

Я часто задумывалась, как она к нему обращалась, — профессор, или же для нее он всегда был Уиллом. Или, как вариант, профессор Фоуст, хотя в этом я сомневалась. Слишком формальное обращение к мужчине, с которым спишь. Даже если он на двадцать лет старше, отец двоих детей и с проседью в волосах.

Я много думала о молодых нахалках. О том, как выглядит конкретно эта. На ум приходили стрижка пикси, блузки с глубокими вырезами, оголенный живот и коротенькие шорты, из-под которых свисают карманы. Чулки в сеточку, армейские ботинки, крашеные волосы…

Впрочем, я могла и ошибаться. Возможно, она была склонной к самоуничижению, застенчивой девушкой, которой не хватало уверенности в себе. И внимание со стороны женатого мужчины — всё, чем она могла похвастаться. Или, может, у них было еще что-то общее, помимо секса и желания спасти мир от экологической катастрофы…

В таком случае она, скорее всего, обращалась к нему профессор Фоуст.

Я никогда не расспрашивала Уилла, как она выглядит. Мне и хотелось, и не хотелось это знать. В конце концов я решила, что блаженны неведающие, и не спросила. Все равно он соврал бы и стал уверять, что никакой другой женщины не было. Что для него есть только я.

Наш брак мог рухнуть после этой измены, если б не мальчики. Я предложила развод, сказав, что, наверное, так будет лучше и для нас обоих, и для сыновей.

— О господи, нет! Ни в коем случае, — испугался Уилл. — Ты же обещала, что мы никогда не разведемся. Что всегда будем вместе, что ты никогда не покинешь меня!

Не припомню, чтобы я говорила такое. Так или иначе, все это обычная чепуха, которую несут влюбленные. Такие обещания не выдерживают проверки браком.

Какая-то маленькая частичка моего сознания винила в этой измене меня саму. Что это я толкнула Уилла в объятия другой женщины своим поведением. Винила свою карьеру, ради которой приходилось жертвовать отношениями. Наш брак омрачали мои частые отлучки и нехватка душевного участия. Интимность, беззащитность — это не мое. Уилл думал, что сможет меня изменить. Он ошибался.

Сэйди

Выруливаю на парковку нашей клиники, с облегчением отмечая, что она пуста. Скоро подъедут Джойс и Эмма, но пока что здесь только я. Шины шуршат по асфальту. Резко сворачиваю влево на свое место, осматривая соседнюю улицу: не светят ли поблизости чьи-то фары?

Выбираюсь из машины и иду через парковку.