|
Эта живая ограда отделяла гавань. За ней тоже хватало народа, но там царил полный порядок: у пирсов покачивались быстрые драммары, некоторые корабли были вытащены на песок, вдоль них прохаживались воины, а подпиравшие пальмовую стену массивные коробки складов, возведеных из известняка, тянулись к востоку и западу бесконечной чередой, огибая бухту. Внешний ее рейд тоже был полон: там торчали мачты двух сотен судов и морских плотов, приплывших с Гайяды, Йамейна, Пайэрта, архипелагов Иантола или Байгима, из Юкаты, Т’Рениги, Коатля, Арсоланы, Одиссара и десятка других стран, больших и малых, известных и никому не ведомых. Воистину, город Морских Врат был местом, где пересекалась тысяча путей! И, хвала Шестерым, это приносило неплохие доходы!
Никак не меньшие, чем разбой и грабеж, подумал О’Спада, изучая дубленую физиономию своего тидама. Впрочем, время грабежей подходило к концу, и он, невзирая на преклонный возраст, ломоту в костях и частые сердцебиения, от которых уже не помогали никакие майясские снадобья и бальзамы, понимал это лучше всех. В Великих Очагах, чьи земли тянулись по берегам Ринкаса, строили гавани, защищенные каменными стенами, возводили крепости, прокладывали дороги на высоких насыпях, вооружали воинов стальными клинками, самострелами и дальнобойными катапультами; атлийцы же, мрачный и искусный во многих ремеслах Народ Секиры, придумали совсем дивное: огненный порошок и мешки из провощенного шелка, что надувались теплым воздухом и могли летать! Снизу к ним привязывали корзины и длинный канат, и с такого наблюдательного пункта можно было следить за морем и побережьем на расстоянии дня пути. Внезапно не подберешься, нет! А еще ходили слухи, что среди жрецов, слуг Шестерых, есть такие, что умеют преобразовывать внешность и даже слышать и видеть из дальнего далека, предугадывая любые намерения супротив своих владык. Их было очень немного, но люди эти казались старому О’Спаде страшнее гнева Коатля! Настоящие демоны - не то что лазутчики с материка, которых в Ро’Каваре знали чуть ли не поименно! Да, меняются времена… Голова О’Спады склонилась к плечу, взгляд снова скользнул к городским улицам, но теперь это зрелище не принесло ему никакого удовольствия. Обширна Ро’Кавара, богата, думал он, потирая горб скрюченными пальцами, но сколько народу - и в городе, и вокруг! Гудят, роятся, подобно осам в гнезде… Скоро ни земли им не хватит в Кайбе, ни жилищ, ни пищи, ни ткани для одежд, ни добычи в море… Вздохнув, старый властитель опустил руку и кивнул О’Каймору: - Ну, говори, тидам. - Пустили ко дну накамский парусник, мой повелитель… в спокойном месте, в порубежье Одиссара и Тайонела. - Прочистив горло, тидам вытащил из-за пояса бумажный свиток и, заглядывая в него, принялся перечислять: - Взяли полторы сотни кругов воска общим весом в пять быков… сотню больших горшков с медом, полсотни с целебным жиром… четыреста двадцать шкур, медвежьих и волчьих… соболиных - шестьдесят, все хорошего качества… бобровых… О’Спада махнул рукой и скривился - в пояснице стреляло, тощие же колени казались двумя свинцовыми шарами. - Сколько всего, сын черепахи? - По ценам РоКавары - шестнадцать тысяч шестьсот за весь груз, ахау, - О’Каймор сверился с цифрами в конце списка. - Сераир готов взять шкуры и меха - для Коатля, я полагаю, а Ганло уже трясет монетами, хочет откупить все остальное. - Хорошо. Пятую часть, как всегда, сдашь в казну, остальное - тебе и твоим людям. Есть убытки? Тидам осторожно откашлялся. - У тебя - никаких, досточтимый, ибо корабли не пострадали. У меня… Ну, у меня есть кое-какие потери… убитых - семьдесят два, да раненых почти столько же… - Хей-хо! - Рука ОСпады вновь потянулась к горбу; спина его и поясница мучительно ныли, но за много лет он притерпелся к страданиям. |
