Сэди зовет Лиз через стоянку для машин:

— Лиз, телефон!

— У меня звонок, — извиняется Лиз, направляясь к своему кабинету. Через мгновение она останавливается.

— Позвони мне как-нибудь! Я всегда на работе!

Оуэн наблюдает, как Лиз идет внутрь. Блондинистый конский хвост — ее волосы только недавно отрасли настолько, чтобы их можно было так носить — ритмично подпрыгивает вверх и вниз с каждым шагом. «Есть что-то приятное и обнадеживающее в конском хвосте», — думает он. Он ждет, пока она исчезнет в здании, садится в свою машину и уезжает.

По пути домой Джен свешивает свою голову из окна и позволяет ветру развевать ее золотые уши. Она лает всю дорогу домой.

— Я не знаю, почему мне нравится высовывать голову в окно, я просто делаю это, — говорит Джен, когда они останавливаются на красный свет. — Мне всегда нравилось это, даже когда я была щенком.

— Странно, правда? Странно, когда тебе что-то нравится, и ты даже не знаешь, почему тебе это нравится? — истолковывает Оуэн возбужденный лай Джен, и действительно, его интерпретация абсолютно верна.

***

Почему двое людей влюбляются? Это тайна.

Неделей позже Лиз и Сэди находятся в маленькой квартире Оуэна Уэллса. Джен прыгает, приветствуя их.

— Привет, Лиз! Привет, Сэди! — говорит Джен, которая действительно рада их видеть. — Рада видеть вас! Оуэн очень приятный парень! Он разрешает мне спать на кровати! Я пытаюсь убедить его переехать в место побольше и с двором. Он пытается готовить, но не думаю, что он слишком хорош в этом. Однако будь вежлива! Не рань его чувства!

Оуэн улыбается, когда видит Лиз и Сэди у двери.

— Ужин готов. Надеюсь, тебе нравится паста.

Вопреки мнению Джен, Оуэн — неплохой повар. (И кто сказал, что собака много знает о готовке?) Лиз очень ценит его усилия. Это первый раз, когда кто-то не из ее семьи готовит для нее.

После ужина Лиз предлагает заняться посудой.

— Я могу помыть на этот раз, — говорит она, — но ты не должен вытирать. Или свистеть.

Посуда вымыта, и Лиз, Оуэн, Сэди и Джен идут в парк рядом с домом Оуэна.

— Как тебе живется с Джен? — спрашивает Лиз.

— Она потрясающая, — улыбается Оуэн. — Не могу поверить, что у меня никогда не было собаки прежде.

— У тебя не было собаки на Земле?

— Мы не могли, — произносит он, — у Эмили была аллергия. И сейчас есть, я полагаю.

Лиз кивает.

— Ты так произносишь ее имя… — говорит она. — Представить не могу, что когда-нибудь кто-то произнесет мое имя так.

— О, сомневаюсь, — говорит Оуэн.

— Это правда.

— Ты умерла слишком молодой, — парирует Оуэн. — Мальчики, вероятно, просто смущались с тобой. Может быть в следующий раз?

— Может быть, — говорит Лиз с сомнением. — У меня много планов для следующего раза.

— Если бы я знал тебя, может быть, я произнес бы твое имя так, — отвечает Оуэн.

— Ах, — говорит Лиз, — но ведь так произносить можно имя только одного человека, и ты уже это сделал. Это правило, знаешь ли.

Оуэн кивает, но ничего не говорит.

Его молчание вызывает у Лиз странные, но не совсем неприятные ощущения. Его молчание делает ее смелее, и она решает попросить Оуэна об услуге.

— Ты можешь отказаться, если хочешь, — начинает она.

— Звучит пугающе, — откликается Оуэн.

Лиз смеется:

— Не волнуйся.