|
Мужчины смущенно подергивали шеями, стесненными тугими, давящими воротничками, а дамы, утопающие в рюшах, обмахивались веерами и тонкими носовыми платками. В воздухе плыл аромат роз, срезанных в это утро, и капли росы еще сверкали на бархатных лепестках. Бэннер выбрала цветы всех оттенков - от рубиново-красных до снежно-белых. Три подружки невесты стояли впереди, в нескольких шагах от нее, в платьях пастельных тонов с широкими поясами и казались такими же хрупкими, как и цветы, украшавшие церковь. Это была самая прекрасная свадьба, какую только могла вообразить Бэннер Коулмен. - Ты готова, принцесса? Она подняла голову и сквозь вуаль посмотрела на отца. Девушка не слышала, как он подошел к ней и встал рядом. - Папа, ты такой красивый! Росс Коулмен широко улыбнулся. Его улыбка до сих пор пленяла женщин. Зрелость сделала этого мужчину еще более привлекательным. Несколько серебристых прядей на висках и в широких густых бакенбардах украшали его. В свои пятьдесят два года высокий, широкоплечий Коулмен остался стройным. Физическая работа позволяла ему сохранять форму. В темном костюме и белой рубашке с высоким воротничком он был очень импозантен, и каждая невеста хотела бы, чтобы именно так выглядел ее отец. - Спасибо. - Коулмен слегка поклонился. - Неудивительно, что мама вышла за тебя замуж. Ты был такой же красивый в день свадьбы? Глаза его на секунду метнулись в сторону. В тот день шел дождь, и Коулмен вспомнил группу усталых переселенцев, окруживших его фургон, и испуганную Лидию, казалось, готовую убежать, и себя, обиженного и сердитого. Его заставили жениться, и он был в ярости. Но очень скоро Росс убедился, что это лучший поступок из всех, какие он совершил в жизни. Его мнение о Лидии стало меняться с той минуты, когда священник qj`g`k: “Теперь можешь поцеловать свою невесту”. И тогда Коулмен впервые поцеловал ее. - Вы поженились во время путешествия? - Да. - Бьюсь об заклад, мама не слишком огорчилась, что ты был не так разодет. - Думаю, ты права. Глаза Коулмена блуждали по церкви, пока он не увидел женщину, которую только что провели к передней скамье. - Она сегодня необычайно хороша, - сказала Бэннер, - проследив за взглядом отца. На Лидии было шелковое платье цвета меда, расшитое бисером. Солнце, проникавшее через окна, вспыхивало красным пламенем у нее в волосах. - Да, очень хороша. Бэннер насмешливо ткнула его локтем: - Ты всегда считаешь, что она красавица. Росс повернулся к дочери: - Я и тебя всегда считаю красавицей. - Он оценивающе оглядел платье Бэннер и вуаль, делавшую ее таинственной и недоступной. Дочь скоро будет принадлежать другому. |
