Антон зашел и молча протянул румяному пожелтевшую от времени нэцкэ — выточенную из слоновой кости фигурку божка, лет пятьсот назад болтавшуюся на перевязи самурайского меча. С эпохи Мэйдзи фигурка кочевала из рук в руки, из одной коллекции в другую, побывала и у парижского антиквара, и у русского фабриканта, и у оберштурмбанфюрера СС… Пока не попала на Марс, где ее и похитил Эйбел.

— Какая прелесть! — пропел румяный, зажав нэцкэ двумя толстенькими пальцами и вертя ее перед заплывшими глазками. — Два литра. Идет?

— Три, — настоял Антон.

— Три?.. Хрен с тобой — три!

Румяный сноровисто поднялся и запустил синтезатор. Вряд ли этот агрегат синтезировал какое-либо иное лекарство, кроме этилового спирта. Нацедив в круглую флягу чистейший це-два-аш-пять-о-аш, румяный ловко спрятал ее в пустой емкости из-под нейтронного аккумулятора.

— Увидишь кого, — наставлял Антона румяный, — пыхти от натуги!

Стажер подхватил цилиндрическую емкость и молча направился к выходу.

— Неси, если найдешь чего! Я все беру!

«Еще бы ты не взял, — подумал Антон. — Жучара… Это ж сколько он уже сгреб под седалище! Те стяжают, а этот в сундучок кладет… Куркуль!»

А ведь все пурпурные — мещане, понял Антон. И фашисты были мещанами, и исламисты, и гангстеры — все они мещане. Воинствующие мещане. «…С людьми бороться нельзя», — вспомнил он и решил: «С этими — можно!»

«Мастер — Стажеру.

Завтра, но не позднее часу дня покинешь техкупол. Это приказ. Постарайся уйти в броне и увести с собой еще хотя бы пару БК. Используй команды «лидинг», «импринтинг» и «эскорт». Мы тебя встретим в переходе, в ПУ (вход рядом с изображением Аэлиты). Это последнее задание, но если возникнет угроза провала, уходи немедленно!

Мастер».

«БОЛЬШОЙ СЫРТ», КЛИМАТИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ

Вторые сутки подряд Рита не вылезала из машинного зала Климатической станции. Налаживала, настраивала, ревизию делала и профилактику. И вот уже завиднелся конец ее трудам, но тут Жилин подвез ульмотроны… Рита не застонала, не возмутилась — сил не было совершенно, — кивнула только и принялась за наладку двух схем на ульмотронах.

А глаза будто сами стягивались, пытаясь закрыться, да еще этот режим светомаскировки — нельзя было зажигать лампы, чтобы пурпуры не заметили, и по всему залу мелькали лучики фонариков и носились шепоты. Они словно убаюкивали, Рите чудился то шелест листьев, то журчанье талой воды… Мучение сплошное! Одно укрепляло Риту — Жилин да и Колманов с Максом не спали уже трое суток, и ничего, держатся… Легок на помине, подошел Жилин.

— Рита, — сказал он глухо, — иди поспи хоть часок…

— Глеб Петрович! — заныла Рита. — Молчите лучше! Ну что вы меня жалеете? Вот возьму и лягу! А кто за меня работу сделает? Не надо меня жалеть, не такой уж это и подвиг — не спать!

Жилин не обиделся, кивнул только.

— Скоро уже, — вздохнул он, — к обеду запустим…

Рита мысленно застонала — еще пять часов!

— До обеда еще дожить нужно, — вздохнула она. — Помогите мне ульмотрон задвинуть…

Жилин молча затолкал ульмотрон в гнездо. Прибор тоненько запищал, а за его зеркальным окошком разгорелось фиолетовое пламя. И тут же под потолком затлело аварийное освещение, бросая алые отблески на полуразобранную аппаратуру, протягивая багровые тени. Рита увидела человек десять, копавшихся, как и она, в киберстационарах и автоматах климатизатора.