Наша хозяйка, Марфа, до поры бескорыстно заботившаяся о нас полудурках неразумных, поставила меня перед фактом: лечение стоит денег, еда стоит денег, дрова стоят денег, постой стоит денег. А она женщина хоть и добрая, но желает знать, как долго ей придётся терпеть новых постояльцев и чем они могут ей заплатить за кров, еду и заботу. Васька по прежнему валялся в кровати, был весьма слаб, и отвечать за обоих пришлось мне. И я, с подачи знахарки, подвязался ходить на работу вместе с лесорубами. Марфа с лесорубами была весьма дружна, часто вместе с ними отправлялась в лес. Лесорубы по своим делам, а знахарка собирала травы, коренья, ягоды, грибы, листья, цветы и кору, короче, всё, что могли пригодиться ей в деле лечения людей и животных, плюс некоторые вкусности, которые попросту шли в пищу. На фоне другой еды, которую Марфа подавала к столу, жареные и печёные грибочки, а также ягодные соусы к каше были для меня настоящим праздником живота. К сожалению, мясо в нашем рационе появлялось не часто. Марфа не содержала домашнюю птицу и скот, как другие жители Новосёлок. Поэтому мясо у неё появлялось лишь тогда, когда знахарке платили за работу натуральными продуктами: курица или яйца были довольно распространённым вариантом оплаты. Но вернёмся к моему трудоустройству.

Лесорубы были суровые люди, которые частенько уходили в лес на несколько дней. У подножья гор у них имелся лагерь, где можно было отдохнуть, погреться, поесть и выспаться. Я уже смирился с тем, что попал в другой мир. На это указывало всё, до чего я мог дотянуться своими расспросами. Лесорубы отвечали на мои вопросы охотно, часто потешаясь надо мной и над моими чудными словами. Местные жители разговаривали на очень похожем, на мой собственный язык, диалекте. Вот только он был более примитивным, просторечным. В этом языке полностью отсутствовали слова, которые были присущи индустриальной и постиндустриальной эпохе. От этого местные люди принимали меня за чужеземца, который употребляет чужеземные слова, а потому почти перестали удивляться моим причудам. Зато они уважали меня за смекалку и силу. А я откровенно мучился на тяжёлой суровой работе, которая не отвечала моим способностям, и думал. В первую очередь, раз уж я попал в другой мир, следовало адаптироваться к местным реалиям. Мои навыки пилота тут были не нужны, а профессия экономиста, которую я освоил в университете, была близка по духу местному аналогу бизнесмена – купцу. С другой стороны, для того чтобы быть купцом надо было постоянно перемещаться и торговать, а я себе этого пока позволить не мог – надо было присматривать за Васькой.

По всему выходило, что мне следовало адаптироваться на местном сельском уровне. Местные девушки посматривали на меня с любопытством, я сильно отличался от тех парней, что жили в Новосёлках. Марфа даже попыталась сосватать меня за одну из них, но я наотрез отказался. Не хотелось мне связывать себя брачными узами с местными жительницами, жить в чужом доме на птичьих правах. Хотелось построить свой собственный дом и вообще хотелось устроиться в Новосёлках с комфортом, найти себя в чужом мире, даже в чужом пространстве и времени. Поскольку за всё время, что я вёл расспросы, ни одно из географических названий не подходило к тем, что я выучил на уроках географии. Всё-таки мой мозг сопротивлялся невероятному повороту событий, которые со мной произошли. Я периодически, подсознательно, пытался найти рациональное объяснение всему, с чем мне приходилось сталкиваться. Я никак не мог успокоиться, не мог разложить всё по полочкам, потому что для этого требовалось больше информации, которой у меня пока не хватало.

А до тех пор я решил сконцентрироваться на том, чтобы стать успешным жителем Новосёлок. Поэтому следующим этапом моего комфортного обустройства в новом мире стала попытка повысить свою полезность в новом обществе, поднять её до новых высот. Затем мне следовало конвертировать эту полезность в местный эквивалент денег – медные гроши, серебряные и золотые монеты.