– Нет!

– Потому что завтра вы уже впутаетесь глубже некуда.

– Я этого и хочу. Макс получил свою порцию приключений, теперь моя очередь.

Из кустарника донесся гнусавый вопль, перешедший в жуткий хохот. Начинается, подумал Августин. Бонни напряглась в его объятьях.

– Я не уеду, – твердо сказала она. – Ни за что.

Августин приподнял ей подбородок:

– Это нездоровый человек. Он надевал шоковый ошейник на вашего мужа, а теперь балдеет от лягушачьей слизи. Он творил такое, о чем лучше не знать. Возможно, и убивал.

– Он хоть во что-то верит.

– О господи, Бонни…

– Тогда почему вы здесь? Если он так опасен и такой ненормальный…

– Никто не говорит, что он ненормальный.

– Ответьте на вопрос, сеньор Эррера.

Августин прищурился на огонь.

– Это же очевидно: у меня самого не все дома.

Бонни прижалась теснее. Интересно, почему ей так нравится непредсказуемость и импульсивность этих малознакомых людей – полной противоположности человека, за которого она вышла замуж. Макс исключительно надежен, но в нем нет глубины, нет загадки. Пять минут с ним – и знаешь наизусть всё его меню.

– Наверное, я взбунтовалась, – сказала Бонни. – Только не знаю, против чего. Со мной это впервые.

Августин покаялся, что устроил представление с черепами. Какая женщина устоит против таких чар? Бонни тихо рассмеялась.

– Нет, серьезно, – продолжил Августин, – у нас с вами совершенно разные ситуации. У вас муж и впереди вся жизнь. Мне же больше нечем заняться, я ничего не теряю, влезая в это дело.

– А дядины звери?

– Давно разбежались. И потом, Майами не самое плохое место для обезьян. Выживут. – Он помолчал и грустно добавил: – Вот из-за буйвола мне паршиво.

– Нет смысла разбираться в мотивах друг друга, – сказала Бонни.

Они оба вполне взрослые, зрелые, весьма разумные люди и знают, что делают, даже если не понимают – почему.

Из кустарника вырвался очередной пронзительный вопль.

– Он ведь мог и не брать нас с собой, – сказала Бонни, вглядываясь в заросли.

– Точно.

Августин решился и спросил Бонни, любит ли она мужа по-настоящему.

– Не знаю, – не задумываясь, ответила она. – Вот так.

Неожиданно из кустов вывалился по пояс голый, но взмокший от пота губернатор. Его трясло, здоровый глаз сверкал редиской, а стеклянный съехал на сторону, обнажив желтую кость глазницы. Бонни подхватила Сцинка под руку.

– Пропади она пропадом, – хрипел он. – Поганая жаба попалась.

Навыки Сцинка в выделении токсина и подготовки его к ингаляции вызывали большие сомнения. Судя по его нынешнему состоянию, фармакологию он провалил.

– Садитесь к огню, – сказала Бонни.

В пригоршне губернатор, словно мячики для гольфа, держал кожистые крапчатые яйца. Августин насчитал дюжину.

– Ужин! – радовался Сцинк.

– Что это?

– Яйца, мой мальчик!

– Чьи?

– Представления не имею.

Губернатор смотался к бивуаку рабочих и через пять минут вернулся со сковородкой и тюбиком кетчупа.

Вне зависимости от биологической принадлежности яйца в жареном виде оказались отменного вкуса. Августина впечатлило, как Бонни уплетала их за обе щеки.

После еды Сцинк заявил, что пора на боковую.

– Завтра трудный день. Забирайтесь в мешки, а я в кусты, – сказал он и исчез.

Августин вернул сковородку представителям Огайо – они были дружелюбно пьяны и мирны.