| .. и Р..., по сообщениям подконтрольных нам священников, церкви вообще стоят пустые. Зафиксированы случая нападения на священников, сотрудничающих с немецкой администрацией. По оперативным данным число последователей нового культа насчитывает около 10 -12 тысяч активных сторонников и не менее 30 35 тысяч сочувствующих. Предпринятые меры не дали видимого эффекта. Задержанные проявляют фанатичное нежелание сотрудничать и полностью отвергают любые предложения... Складывается потенциально угрожающая ситуация, для разрешения которой предлагаются следующие шаги: — полное запрещение культа Живого Леса, включая активное преследование его последователей; — максимальное благоприятствование деятельности традиционных культов.... ________________________________________________________________ Черный легковой автомобиль бодро пробирался по узким улочками Москвы. Александр Александрович, руководитель Особого Московского клинического госпиталя, повернув голову к окну, внимательно рассматривал пролетавшие мимо хмурые здания с заколоченными окнами, почерневшими от мартовского солнца сугробами. — Да уж, вот тебе и бабушка Юрьев день, — пробормотал он еле слышно. — Хм... — Александр Александрович, вы что сказали? — с переднего сидения моментально среагировал человек, вихрастая голова которого показалась на фоне лобового стекла. — Остановить?! Профессор дернулся от неожиданности и доли секунды смотрел на своего охранника. — Да нет, голубчик, нет, — проговорил он, мягко хлопая по сидению. — Все нормально. Это я так, сам с собой. Есть у меня такая стариковская привычка! Профессор Вишневский уже давно не обращал на такое ни какого внимания. Первое время, когда личным распоряжением Верховного, ему была предоставлена персональная охрана, как секретоносителю высшего класса, ему было не по себе. За ним словно на привязи постоянно ходило несколько человек, сопровождавшие его в госпитале, на кафедре в университете, в гостях, и даже дома. — Да..., — вновь тихо протянул он, не отрывая взгляда от окна. — Было-было... Сейчас же, когда прошло время, этот постоянный эскорт он практически не ощущал. Профессору даже, наоборот, это льстило. В его голове до сих пор колокольным звоном продолжали звучать слова Сталина: В эти трудные для нашей страны дни, Партия и Правительства оказало вам, товарищ Вишневский, огромное доверие... То, что вы услышали в стенах этого кабинета, является не просто высшей государственной тайной, а залогом нашей победы над врагом! Я надеюсь, товарищ Вишневский, вы это хорошо понимаете?!. Вновь, как и вту минуту, его голова автоматически закивала. Я приложу все усилия, дорогой товарищ Сталин, чтобы оправдать ваше доверие... доверие Партии..., — слова давались ему тяжело; горло пересохло от волнения и каждый звук словно ребристым напильником проходил по горлу. — Приложу все усилия... . — Товарищ Вишневский, мы подъезжаем, — автомобиль мягко остановился и дверь с его стороны распахнулась. — Вас уже ждут. Профессор быстрым шагом прошел через высокую арку и оказался в здании, где его сразу же окружило несколько его коллег. — Александр Александрович, есть! — его неизменный уже на протяжении пяти лет ассистент, высокий и нескладный Востров, как обычно, спешил выложить начальнику все и сразу. — Только что поступил. Летчик-истребитель. Двадцать два года. Сирота..., — каждое слово он комментировал руками, от чего походил на взбесившуюся ветреную мельницу. — Ноги ниже колен раздробило напрочь, — его правая рука сделала резкое рубящее движение. — Как вы и говорили.. Подходит? — Да, да, Витя, — забормотал профессор, мозг которого уже начал работать, планируя ход операции. — Подходит. Сейчас я только на него одним глазом гляну и надо готовить к операции. Кстати, сколько прошло времени? — Он сам твердит как заведенный, что не более двух часов! — вновь оживился ассистент. |
