| — Удивительно..., — шептал он пристраивая на свое новое место содержимое второй колбы. Происходящее далее, даже на искушенный взгляд Вишневского, напоминало магию... Мохнатая субстанция плотно легла на мешанину костей и мышц. Её крошечные светлые жгутики опустились к коже. Буквально на глазах все это начало бледнеть... — Боже мой..., — прошептал Вишневский; его дрожащая рука непроизвольно коснулась вспотевшего лба. — Боже мой... Медузоподобная субстанция прозрачной плотью обтекла ноги, заключив их в кокон. — А-а-а-а, — вдруг тихо застонал летчик; пальцы его рук судорожно сжались, сминая простынь в комок ткани. — А-а-а-а... — Держись, истребитель, — с силой стиснул его плечо врач. — Держись! Еще полетаешь! Его тело выгнулось дугой; стягивающие ремни жалобно заскрипели, давая понять, что они держаться на последнем издыхании. — Падаю, падаю..., — сначала тихо, а потом все громче и громче заговорил он. — Я сбит! Земля, я сбит, сбит! — его срывающийся голос начал набирать силу, звуча сильнее и сильнее. — Меня сбили! Сбили! Горю! Я горю! С треском распахнулась дверь палаты, пропуская внутрь лейтенанта из охраны и двух, маячивших за ним врачей. — Профессор! Александр Александрович! — в разнобой заорали они. — Профессор! Он ног пациента стал исходить легкий пар. Они окутались каким-то маревом... — Горю! Я горю! — уже во весь голос кричал летчик. — Земля! Я горю! — его тело ходило ходуном, а руки извивались словно змеи. — Горю! Все это время Вишневский стоял словно изваяние; его тонкие губы бил плотно сжаты; глаза, превратившиеся в узкие щели, внимательно следили за метаниями летчика. — Профессор, что с ним такое? — с ужасом прошептал один из врачей, оказавших рядом с Вишневским. — Это...? — С... ним... все нормально! — раздельно и четко произнес профессор, посмотрев сначала на стоявшего рядом, а потом и на те, кто был чуть отдалении. — Это действие специально препарата. Идет реакция, — он перевел взгляд на пациента, которой уже почти успокоился и практически не метался. — Летчика э... как его... Мересьева, Алексея Мересьева, перевести в третью палату. А вам (он посмотрел на сопровождающего), просьба обеспечить круглосуточную охрану. 106 Отступление 54. Возможное будущее. 20... г. село Красный Октябрь. Починковский район. Горьковская область. Перед аккуратным двухэтажным зданием школы собралась внушительная толпа. Впереди ровным строем стояли празднично одетые школьники — белоснежные рубашки и фартуки, строгие черные костюмы и юбки. Сзади них плотным рядами держались родственники, учителя, жители села, гости. — Сколько тысяч жизней наших солдат и офицеров спас этот неприметный, неказистый и неутомимый труженик войны..., — подходила к концы почти двухчасовая речь председателя крупнейшего сельскохозяйственного предприятия области. — Грузовой автомобиль ГАЗ-АА. Едва прозвучали его последние слова, как с памятника слетела темная ткань и перед собравшимися на торжественный митинг предстал грузовик ГАЗ-АА в оригинальном исполнении. Немного наклоненный к земле, сверкающий зеленой краской грузовик, казалось, стремился оказаться на земле и вновь встать в строй. Его деревянная кабина была чуть скруглена с боков и почти вплотную прилегала к кузову. — В годы войны ГАЗ-АА был максимально упрощен, — вещал председатель с небольшой бумажки. — Цельная деревянная кабина без дверей, переходящая в кузов... без бампера, отсутствовали тормоза на передних колесах... Где-то в самой гуще толпы стояли внук с дедом. Вернее стоял дед, а внук сидел на его плечах. — Деда, а деда, а как это деревянная? — спрашивал внук в самое ухо чуть глуховатого ветерана. — А вылезка где? — с трудом проговаривал он некоторые буквы. — А так вот, Мишутка, — отвечал тот. |
