Грузинские события тем хороши, и примечательны, и обрадовали они русских тем именно, что прецедент создали, то есть показали отчаявшимся, разуверившимся, что злодеи не вечны на престолах; вот собрались люди, взяли одного такого под белы ручки и вывели из президентского кабинета. И не случайно через два дня после этих событий и в Киеве на площади собрался народ, и плакаты взвились над головами: долой президента Кучму и правительство. Не уйдёте, так получите грузинский вариант.

Россия смотрит на все эти события и неровно дышит. Вот если Москва поднимется, а вместе с ней и вся Русь!..

Одним словом — прецедент! Вот что важно!..

Грузины вдруг поголовно стали героями. Они как бы и за нас, русских, отомстили: этот старый лис и в России успел прослыть отъявленным негодяем. Он и войска наши вместе с Меченым дьяволом из Германии выводил, и шельф морской на Дальнем Востоке американцам «подарил». И много других гнусностей натворил он, будучи министром иностранных дел России. Нет, не забудут русские люди его паскудства, будет он проклят во веки веков и забыт вместе со своими подельниками Меченым-Горбачёвым, пьяницей Ельциным и Хромым дьяволом по фамилии Яковлев.

Ну, а в Каслинской?..

Неожиданно в саду, когда там уж был собран и продан в городе обильный урожай яблок и груш, когда была закончена подготовка к зиме и в саду оставались лишь несколько сторожей, появились омоновцы во главе с офицером. Старшему сторожу офицер сказал:

— Вы тут больше не нужны. Хозяин пришлёт своих сторожей.

— Какой хозяин?

— А такой. Ваш сад давно продан, и следующий урожай будут собирать другие люди.

Пока омоновцы разговаривали со старшим сторожем, другие сторожа, а их было четверо, разошлись по своим будкам, а один побежал в станицу и рассказал всё старшему агроному-садоводу Елизавете Камышонок. Она оповестила о пришельцах женщин, послала двух живших у неё пареньков на стройку храма, а сама с подругами двинулась к саду. В руках у женщин были дубины. Подошли к офицеру. Елизавета спросила:

— Что вам надо? Кто вас сюда звал?

Офицер плохо говорил по-русски; он в первую минуту задохнулся от возмущения, глаза его налились кровью, и он выдохнул:

— Вам что надо? Ваш сад продан, у него есть хозяин, а вы собрали и продали чужой урожай!..

Женщины встали в ряд, выставили вперёд дубины. Елизавета вступать в спор не торопилась. Оглядела ребят в пятнистой форме — из семи человек всего лишь трое были русскими. Остальные то ли калмыки, жившие в низовьях Волги, не то узбеки или туркмены. Елизавета обратилась к русским:

— Ребята, вы из каких краёв?

— Мы трёхостровские.

Трёхостровская — соседняя с Каслинской станица, она стоит на правом гористом берегу Дона.

— Значит, наши вы, дети и внуки казаков, которые и в Гражданскую войну дрались за наши исконные земли, и в годы Великой Отечественной погибали за них, ну, а вы?.. Вы-то хоть знаете, что служите нашим врагам — тем, кто скупает нашу кормилицу землю?..

В этот момент офицер оттолкнул солдат и подступился к Елизавете. Злобно прошипел:

— Женщина!.. Пошла вон отсюда!.. Ваша земля давно продана, и вы получили за неё деньги.

— Мы ничего не получили. И не желаем получать.

Елизавета стукнула о землю дубиной и проговорила грозно:

— А ты кто будешь, мил человек? Откуда залетел в наши края и чего тебе надобно?..

И шагнула вперёд, выдвигая перед собой дубину. Офицер толкнул её, и она упала. Женщины стаей налетели на стража порядка:

— Ах, ты, козёл вонючий! А ну, вон отсюда!..

Кто-то крикнул:

— Бей его по башке!..

Елизавета поднялась и увидела подошедших и подходящих им на подмогу казачек. И все они были с дубинами.