Так уж повелось в семье Рунил: старшая дочь работает в кузнице, старший сын отправляется в крепость. Здесь, в Охотничьей деревне, у любой семьи есть свои традиции и своя роль. Когда каждый на своем месте, мы все чувствуем себя в безопасности. Но ради этого всем нам приходится давать обещания и приносить жертвы. Так что Дрю после смерти отца просто занял свое положение в обществе.

И с того момента мы с мамой каждый месяц опасались прихода Давоса с сообщением о том, что вампы забрали еще одного члена нашей семьи. Однако Дрю чудесным образом все время возвращался. Может, и этот месяц, даже несмотря на кровавую луну, не станет исключением. Глупая надежда, знаю. Но в Охотничьей деревне других не бывает.

– Кстати, о семейной чести… – Давос переводит на меня взгляд. При виде блеска в его глазах к горлу подкатывает желчь. – После завтрашней ночной охоты поводов для праздника будет предостаточно. Пора задуматься над будущим нашей девы-кузнеца, чтобы кузница продолжала снабжать оружием и грядущие поколения.

– Я подчиняюсь воле главного охотника. – Опустив подбородок, я сохраняю на лице непроницаемое выражение, словно на масках, в которых охотники отправляются на Приграничные болота.

– Тогда на следующей неделе зазвонят колокола, возвещая о скорой свадьбе. – Чтобы подчеркнуть свои слова, Давос постукивает тростью об пол.

Дрю старается не хмуриться. Эту тему он ненавидит даже больше, чем я.

Могу себе представить, что брат скажет потом.

«Подумать только, Давос говорил о тебе так, словно тебя здесь вообще нет. А уж это замужество! Как будто ты какая-то ценная кобыла».

Вот только моя судьба ни для кого не секрет. Девы-кузнецы всегда выходят замуж еще до двадцати лет. Такова традиция, порожденный необходимостью порядок вещей, поскольку в следующее полнолуние жизнь любого из нас может оборваться. Скорее всего, я забеременею еще до конца года, и от этой мысли, несмотря на жар кузнечного горна, меня пробирает озноб.

В толпе годящихся в мужья охотников-мужчин раздаются возбужденные шепотки. Все дружно косятся на меня. Я же инстинктивно сжимаю в руке кузнечный молот.

Может, я и девушка, но ни капли не похожа на нежный цветок. Напротив, во мне сплелись прохлада серебра и крепость железа. И даже если придется принять свою судьбу, я не склонюсь ни перед одним мужчиной.

Два

До побелевших костяшек пальцев я сжимаю рукоять молота, но никто ничего не замечает. Вокруг все радостно кричат. В Охотничьей деревне свадьба девы-кузнеца – грандиозное событие. Обычно у нас очень мало поводов для праздников, поэтому если выпадает случай, деревенские жители веселятся от души.

Я ничем не выдаю своего страха и беспокойства. Не стоит лишать их радости. По крайней мере, из-за ребяческого желания самостоятельно выбрать мужа, основываясь на любви, страсти, привлекательности или прочих причинах тяготения людей друг к другу. У меня есть долг и обязательства, которые гораздо важнее всех моих желаний.

– В ночь, – разворачиваясь, командует Давос.

– Удачной охоты! – дружно желаем мы, и главный охотник уводит своих верных воинов.

– Кузнечные мехи, Флориана, – мягко, но непреклонно напоминает мама. – И раз уж ты взяла молот, помоги выковать несколько серпов. В крепости их вечно не хватает. – Взглянув на мое лицо, она немного смягчается и дарит мне грустную улыбку. Маме слишком хорошо известно мое будущее. Ее саму точно так же выдали замуж.

И со временем она влюбилась в отца.

Я вспоминаю их вместе в кузнице с блестящими от пота щеками и затаенными улыбками, предназначенными только друг другу.