Лорд Брикон опять засмеялся.

— Сколько же коварных замыслов роится в этой маленькой головке? — спросил он.

Он говорил ласковым тоном, но, когда Каролина быстро взглянула на него, он, вспомнив, что лежит между ними, помрачнел. Каролина дотронулась до его руки.

— Нет, Вейн, довольно на меня сердиться, — обратилась она к нему. — Потом мне нужно о многом поговорить с тобой, но сейчас еще утро, и не хочется вспоминать о трагическом и печальном. Давай отправимся куда-нибудь вместе и будем считать, что мы — двое беззаботных людей, которые встретились и… понравились друг другу.

Лицо лорда Брикона смягчилось. Он поднес руку Каролины к губам.

— Устроим себе последний день иллюзий? — спросил он. — Тогда давай притворимся, что мы встретились, обрели счастье, и что будущее всегда будет прекрасным.

В его голосе и взгляде было нечто, заставившее ее затаить дыхание; она безотчетно сжала его пальцы.

— Да, Вейн, давай притворимся. Ты не собираешься сегодня к епископу?

Лорд Брикон покачал головой.

— Нет, завтра, — ответил он. — Я только что прочитал в «Морнинг пост», что сегодня утром он отправляется из Кентербери в Ноул погостить к милорду Сэквиллу. Ноул всего в нескольких милях отсюда, так что я навещу его преосвященство там. Я прочитал также, что среди гостей будет главный судья лорд Милборн.

— Дядя Френсис! — воскликнула Каролина, в этот момент решив, что ничто не сможет помешать ей завтра сопровождать лорда Брикона.

Но сейчас было не время для споров. Судьба подарила ей перемирие. Она была готова принять любую оливковую ветвь, какой бы тонкой она ни оказалась, и воспользоваться задержкой, пусть и короткой, в намерении Вейна аннулировать их брак. Каролина улыбнулась ему, и лицо ее засветилось счастьем.

— Пусть завтра будет что будет, — весело сказала она. — Сегодняшний день наш, Вейн, — твой и мой.

Вновь он поднес ее руку к губам, но смотрел при этом на ее губы; у Каролины было такое чувство, будто он ее поцеловал. Тогда-то она и дала себе слово, что в этот день она обязательно вновь познает в его объятиях восторг и трепет. Искушение коснуться его было настолько сильным, что она с трудом повернулась к дверям.

— Солнце зовет нас, Вейн, и лошади ждут!

Шагая рядом, они вышли в холл, где Бейтсон, дворецкий, стоял с кнутом и шляпой его милости.

Лорд Брикон взял их, прошел через входную дверь и задержался наверху, глядя на ожидавших их лошадей. Это были прекрасные животные. Один — темно-гнедой, второй — бледно-серый, почти белой масти. Они нетерпеливо переступали, так что их с трудом сдерживали грумы.

— Ты разбираешься в лошадях, Вейн, — сказала Каролина.

Он улыбнулся в ответ. При ее словах на лице его появилось выражение гордости.

— Я льщу себя надеждой, что у меня отменная конюшня, — сказал он, — но особой уверенности в этом после всего, что я слышал о конюшне Мандрейка, не было.

Во время их разговора послышался стук колес, и на дороге, ведущей от конюшни, показался нарядный желтый фаэтон; его везли гнедые, запряженные цугом. Экипажем правил кучер; маленький остролицый ливрейный грум, мальчик лет четырнадцати, сидел на запятках. Он соскочил на землю и побежал вперед, чтобы придержать переднюю лошадь.

— Это для кого? — спросила Каролина.

— По-моему, экипаж принадлежит Джервасу, — ответил лорд Брикон и повернул голову в сторону Бейтсона, стоявшего поодаль.