Виктор попросил его извинить, закурил и стал звонить по мобильному телефону.

— Что он говорил, папа?

— Мы обсуждали причитающийся ему процент, надежность сделки и ликвидность средств.

— Папа, Виктор хороший?

— Нет.

— Так я и знала!. — торжествующе провозгласила Зета. — Знала, и все. Теперь я разобралась в Викторе.

Мамашам Номер Один и Номер Два не хотелось бы, чтобы я с таким познакомилась, правильно?

— Правильно.

— Как и с тобой, папа. Они не хотели, чтобы я знакомилась с тобой и тем более — с Виктором.

— Я рад, что ты разобралась с Виктором. Взгляни на него! Это же кошмар любой мамаши!

Зета поставила локти на стол, сцепила пальцы.

— Хочешь, я кое-что тебе скажу, папа? Виктор — крутейший парень. Раньше я думала, что ребята из рок-групп самые крутые, но теперь вижу, что самый крутой — Виктор Билибин. Он — настоящий гангстер из моей мечты. У него потрясающие глаза, совсем как у моей домашней змеи.

Старлиц обдумал это бесхитростное признание. На первый взгляд, это был повод для тревоги, но, с другой стороны, она недаром была его дочерью.

— Виктор тебе ни к чему, — сказал он, аккуратно подбирая слова. — У тебя теперь собственный, совершенно законный американский паспорт. К твоим услугам весь мир, за исключением Кубы, Ливии, Северной Кореи, Ирака, Сербии и Черногории.

Виктор вернулся, сел и заказал турецкий кофе.

— Думаю, наше дельце выгорит, — сказал он по-русски. — Главное, чтобы деньги не оказались поддельными.

— Купюры настоящие. Не думаю, чтобы Озбей-эффенди подсунул мне фальшивые левы.

— Мехмет Озбей? — Виктор испуганно встрепенулся.

— Он самый. Или ты знаешь других владельцев чемоданчиков из белой телячьей кожи, набитых наличными?

— Но Мехмет Озбей мертв!

— Заблуждаешься, мой мальчик! — сказал Старлиц со смешком. — Я виделся с ним вчера вечером.

Он устраивал вечеринку и просмотр видеофильмов с неистовыми курдами и моделями, демонстрирующими нижнее белье.

Виктор побелел.

— Я знаю, что он мертв! Я сам его заказал. Никто не мог выжить.

Старлиц огляделся. Температура в ресторанчике упала градусов на десять, но этого никто не замечал. Разговоры с участием одиннадцатилетних девчонок редко подслушивают.

— Папа, — задумчиво произнесла Зета, — Виктор кого-то убил?

— Нет.

— Он считает, что убил.

— Это разные вещи.

Виктор выставил указательный палец, изображая револьвер.

— Я убил человека, — сказал он Зете по-английски гулким голосом приведения. — Он сам хотел меня убить, потому что я слишком много знаю. Он включил меня в список на ликвидацию. Но я его опередил. Бабах — и его нет в живых!

— Здорово! — восхитилась Зета. Глаза у нее стали размером с блюдца, по рукам побежали мурашки. — Какой кошмар!

— Так действует уличное правосудие, — произнес Виктор нараспев.

— В этом он весь, — бросил Старлиц и перешел на русский.