|
Масса людей совершенно не помнит, что Будда на большинстве скульптур полный. А по некоторым пониманиям даже, страшно сказать, толстый. А Лао Цзы так просто пузатый, толстячок. Привычка относиться к живому носителю традиции как к памятнику, как к неживому, напоминает мне ситуацию, которая произошла с Роденом. Роден хотел поставить памятник обнаженному Бальзаку, считая, что этим он передаст суть Бальзака, его гения. Однако ему не удалось это доказать заказчикам, пришлось одеть Бальзака в балахон, и исчез замысел, исчез живой конкретный Бальзак Родена, и остался Бальзак "вообще". Так и мы с вами можем пройти мимо живого носителя традиции, он для нас неопознаваем. Если же он опознаваем, т.е. он полностью соответствует нашему художественному образу, то это, как правило, шарлатан. Это естественно, потому что шарлатан знает, в каком виде надо предстать. Очень редко это человек, который специально работает над образом, как, скажем, Раджниш, который во втором этапе своей работы стал использовать особые костюмы, театр, создав такой образ, который помог ему еще больше спрятаться, спрятаться за опознаваемость. В принципе, живой носитель для нас неопознаваем. Поэтому мы бросаемся из крайности в крайность. Те из нас, кто столкнулся с суфийской традицией, готовы видеть суфиев в каждом сумасшедшем, в каждом пьяном. Потому что – а черт его знает? Когда ты уже понимаешь, что у тебя нуль знаний, тогда ты готов на все. Оборотная сторона незнания – или памятник, или уже кругом кишмя кишит… Подлинные же носители традиции, независимо от того, к какой конкретно традиции они принадлежат, опознают друг друга совершенно свободно. Наше незнание плюс существование внутри общества, в котором просто нет возможности получить навык опознавания таких людей, привело нас к совершенно иллюзорному представлению о том, как выглядит живой носитель традиции. А вариантов – миллион. Насколько по-разному выглядят люди, настолько по-разному выглядят и носители традиции. В силу незнания в нашей культуре, в нашем сообществе, как нигде, распространена шизофренизация духовной идеи. Поиск абстрактных наставников чаще всего приводит к тому, что начинаются "глюки", появляются "небесные женихи", "учителя небесные" в экстазах, во снах, в так называемых медитациях. Естественно, мы не можем отбросить факт, что один раз на тысячу или на десять тысяч действительно может произойти такое проявление реальности. Но в большинстве случаев это элементарный процесс шизофренизации личности, и обычно он заканчивается если не в психушке, то постановкой на учет в ней же. Какой же выход из этой ситуации? Прежде всего выход, как всегда, в том, чтобы признаться в своем незнании. Прежде всего. Признаться в том, что мы не имеем ориентиров для этого. Если мы попытаемся создать какой-то совокупный образ, то, во-первых, он будет усредненный, во-вторых, идеализированно абстрагированный и лишенный своей конкретности. Абстрактные люди не живут. Абстрактные люди – это памятники или плод воображения. Поэтому люди с огромной легкостью ловятся в сети шарлатанов и совершенно с той же легкостью проходят мимо истинных носителей традиции. Человек, живущий в глубинке Средней Азии и сталкивающийся всю жизнь с детства с различными проявлениями духовного сообщества, – отличит пира от суфийского мастера.
Он знает, что пир будет ходить в благородных одеждах, а суфийский мастер валяться под забором, эпатировать публику или представляться простым сапожником. Он ориентируется, он видел разные варианты. Мы с вами не видели их, поэтому мы опираемся на то, что слышали, читали, в основном опираясь на сохранившуюся в минимальной степени религиозность культуры – то есть на классические религиозно-церковные образы, в основном. Это третий источник грандиозной путаницы. Напомню: I критерий – разница между убежищем как структурно-упрощенным вариантом жизни и путем реальной духовной традиции, который всегда труден, долог и так же полон всевозможных конкретностей, как и любая жизнь. |
