Правда, Джин могла солгать. Но в таком случае зачем?

— …Помимо формалина, который, как я уже сказал, является просто водным раствором формальдегида…

Голос его оставался неизменно ровным.

Наверно, Брейду было легче владеть собой от сознания, что между ним и студентами идет скрытая борьба. Они пристально наблюдали за ним, ожидая, что у него надломится голос, спутаются мысли, что он хоть чем-то невольно покажет, как глубоко взволнован вчерашним событием. Если он ничем не выдаст себя, они будут разочарованы, но Брейд не собирался оправдывать их надежды.

Наконец раздался звонок и Брейд положил мел.

— В понедельник мы рассмотрим различные реакции карбонильных соединений.

Он направился к двери.

У себя в кабинете Брейд застал Кэпа Энсона, который, поджидая его, просматривал новую книгу по химии гетероциклических соединений (первый том из объявленного десятитомного издания). Когда Брейд открыл дверь, Энсон поднял глаза (в свое время эта комната была его кабинетом), и лицо старика сморщилось в улыбке:

— А, Брейд! Прекрасно!

Энсон уселся в конце длинного стола, предназначенного для совещаний, развернул пачку рукописных листов и выжидающе посмотрел на Брейда:

— Вы прочли пятую главу в исправленном варианте?

Брейд чуть не рассмеялся, настолько ему стало легко: у него отлегло от сердца. Точно вдруг щелкнула и развернулась какая-то сжатая в нем пружина. Пусть гибнут аспиранты, пусть приходят с допросом полицейские, пусть все, кого он ни увидит, стараются выискать в нем следы встречи со смертью. Но Энсон, все тот же добрый старый Кэп Энсон, не думал ни о чем, кроме своей книги.

— Простите, Кэп, мне не удалось до нее добраться.

Маленький Энсон сразу сник от разочарования.

(Разумеется, Энсон был маленьким только по росту. Он все еще тщательно одевался, носил тугие белые воротнички, и пиджак на его худощавой фигуре всегда был аккуратно застегнут на все пуговицы. Последние годы он обзавелся тростью, но если и опирался на нее, то лишь в тех случаях, когда его никто не видел.)

Он произнес:

— Я думал, вчера вечером…

— Совершенно верно, я обещал прочесть исправления и обсудить с вами главу про Берцелиуса, но, к сожалению, мне не удалось прийти вовремя. — Брейд чуть было не добавил в свое оправдание, что опоздал впервые.

— Неважно, ведь вы могли прочесть рукопись вечером, когда вернулись домой.

Голубые глаза (все еще острые, все еще необыкновенно живые) требовательно смотрели на Брейда, как будто убеждая его, что главу он все-таки прочел, нужно только об этом вспомнить.

— Простите, Кэп, вчера вечером я был немного расстроен. Хотите, почитаем сейчас вместе с вами и посмотрим по ходу дела, что там бросается в глаза.

— Нет. — Кэп Энсон снова собрал листы рукописи, руки его слегка тряслись. — Я хочу, чтобы вы ее продумали, это важная глава. Я перехожу здесь к рассмотрению органической химии как современной систематизированной науки, а это очень сложный момент. Я приду к вам завтра утром.

— Ладно, только завтра суббота и я обещал Дорис свести дочку в зоопарк, если будет тепло.

Казалось, Энсон о чем-то вспомнил. Он резко спросил:

— А ваша дочь передала вам копию рукописи, которую я ей вчера оставил?

— Да, да.

— Хорошо. Так я буду у вас завтра утром.

Энсон встал. Он пропустил мимо ушей слова Брейда о том, что тот собирается пойти погулять с дочерью. И, зная характер Кэпа, Брейд не ждал от него ничего другого. Энсон был занят своей книгой, а все остальное его не касалось.