Брейд удивился:

— Кто это вам сказал?

— Да многие говорят, проф. Я же вам сказал — только подкинь людям мысль, что они поступают благородно, они так и начнут поливать всех грязью и с превеликим удовольствием. Ну, так как эта Джин Мэкрис, смогла бы она разобраться в препаратах? Ведь она просто секретарша, правда?

— Разобраться смогла бы, — неохотно ответил Брейд. (Неужели он делает то, что так явно ждет от него Доэни, — пытается выгородить себя, намеренно очернив другого?) — Секретарша в университете должна иметь примерное представление о том, с чем она ежедневно сталкивается. Думаю, она могла бы отличить цианид от ацетата.

— Это надо учесть. А насчет алиби беспокоиться нечего — ведь подменить ацетат цианидом можно было когда угодно, за несколько дней?

— Да.

— Так. Но, говорят, есть еще одна девушка, у которой была с ним любовь. Между прочим, одна из ваших аспиранток.

— Моя единственная аспирантка. Я узнал, что у них роман, только позавчера.

— Только? Что же они, скрывали?

— Видимо, были известные сомнения, как к этому отнесется мать Ральфа.

Доэни усмехнулся:

— Вот и видно, что молодежь ничего не смыслит. Мать все давно знала. Она-то мне и рассказала. Если, говорит, девушка иногда заходит к парню поговорить о химии, это может и точно химия. Но если девушка ходит насчет химии через день, тут уж ясно, о какой химии разговор.

Брейд осторожно проговорил:

— Любовь вряд ли может толкнуть на убийство, разве что намечался… разрыв…

Доэни сказал:

— Я тоже сперва так подумал. Но мать говорит, что на это непохоже. Она сказала, что видела их за день до убийства и между ними был полный порядок. Кстати, я и это проверил. Они, оказывается, любили заходить в соседнюю кондитерскую и брали там мороженое и содовую воду. Продавец их знает. Он говорит, они были у него за неделю до убийства и страшно ругались шепотом.

— Вот как! — внезапно встрепенулся Брейд.

— Интересно, да? Но спорили-то они только из-за того, какое мороженое заказать. — Сыщик улыбнулся. — Продавец считает, что Ральф уговаривал девушку не брать слишком жирное.

— Она действительно полновата, — сказал Брейд.

— Во всяком случае, победила она. Продавец говорит, она все твердила про взбитый крем и добилась своего, заказала порцию мороженого с кремом. Он это твердо помнит, поскольку постарался взбить крем полегче, чтоб наутро она себя не ругала. Ну, о чем это говорит?

— А это должно о чем-то говорить?

— Факт! Если влюбленные ругаются из-за того, какое взять мороженое, разрывом между ними не пахнет. Если б он собирался ее бросить (а убить его она могла только из-за этого), ему было бы наплевать, сколько лишних калорий она проглотит. Потому я и считаю, что мать права, — расставаться они не собирались.

— Меня это не убеждает, — сказал Брейд. — Ральф мог просто воспользоваться любым предлогом для ссоры, чтобы отделаться от Роберты.

— Конечно, для присяжных это не доказательство, — охотно согласился Доэни. — Я и не скидываю ее со счетов. Ну, а кого еще мы могли бы подозревать, проф?

Больше Брейд не мог этого вынести. С непривычной для него резкостью он выпалил:

— Зря вы стараетесь, хватит!

— Что?

— Я отлично понимаю, зачем вы явились. Напрасно вы считаете меня болваном! Вы меня подозреваете, но доказательств «для присяжных», как вы выражаетесь, у вас нет.