Дональд Уэстлейк. Дурак умер, да здравствует дурак
Глава 1
В пятницу 19 мая я получил свое сполна. С утра какой‑то однорукий гад в парикмахерской на Западной двадцать третьей улице впарил мне поддельный лотерейный билет, а вечером мне домой позвонил некий стряпчий и сообщил, будто бы после смерти моего дядюшки Мэтта я унаследовал триста семнадцать тысяч долларов. Разумеется, я сроду не слыхал ни о каком дядюшке Мэтте. Едва стряпчий повесил трубку, я тотчас позвонил в Куинс своему дружку Райли, который служит в отделе борьбы с мошенничеством. – Это я, – сообщил я ему. – Фред Фитч. – Ну, что с тобой сотворили на этот раз, Фред? – с тяжким вздохом спросил Райли. – Две пакости, – отвечал я. – Одну – утром, а другую – только что. – Да? Ну, тогда берегись. Моя бабка не уставала повторять, что беды всегда ходят тройками. Будь начеку. – О, господи! – вскричал я. – Клиффорд! – Что такое? – Я тебе перезвоню, – ответил я. – Похоже, меня только что посетила и третья. Я бросил трубку, сбежал вниз по лестнице и позвонил в квартиру мистера Гранта. Он самолично открыл мне дверь. Подбородок его оттеняла засунутая за воротник салфетка, а в руке мистер Грант держал вилку с насаженной на нее крошечной кривой креветкой, облик которой был вполне под стать наружности моего соседа: мистер Грант и сам был маленьким, кротким креветкоподобным человечком с плешью, в очках в стальной оправе. Трудился он в какой‑то бруклинской средней школе, где преподавал историю. Примерно раз в месяц мы встречались с ним у почтовых ящиков и обменивались ничего не значащими замечаниями. Собственно, к этому и сводилось все наше общение. – Прошу прощения, мистер Грант, – сказал я. – Понимаю, время нынче обеденное, но скажите, нет ли у вас, часом, соседа по комнате, которого зовут Клиффорд? Грант побледнел; рука с вилкой и креветкой повисла, будто плеть. Он медленно захлопал глазами. Я сознавал, что дело безнадежное, но, тем не менее, продолжал: – Миловидный, приятный в обращении парень примерно моих лет, подстрижен под «ежик», в белой рубахе с расстегнутым воротом, темных свободных брюках, на шее – галстук с ослабленным узлом. За годы вынужденных упражнений я весьма понаторел в составлении кратких, но емких словесных портретов. Увы. Я мог бы продолжить, сообщив соседу приблизительные данные о росте и весе Клиффорда, но сомневаюсь, что в этом была необходимость. И верно: необходимости не было. Вяло взяв навскидку вилку с креветкой, мистер Грант промямлил: – Я то думал, он – ваш сосед... – Он сказал, что получил посылку НП. Мистер Грант кивнул с видом страдальца. – Мне он заявил то же самое. – А в доме не набралось достаточной суммы. – Даже после того, как он одолжился у Уилкинса со второго этажа. Я кивнул. – В левой руке он держал комок смятых бумажных денег. Мистер Грант сделал глотательное движение. – Я ссудил его пятнадцатью долларами. Я тоже сглотнул. – А я – двадцатью. Мистер Грант взглянул на креветку, словно силясь вспомнить, чьими стараниями она очутилась на вилке. – Полагаю, – задумчиво молвил он. – Полагаю, нам следовало бы... голос его совсем ослаб. – Идемте, потолкуем с Уилкинсом, – предложил я. – Что ж, пожалуй, – со вздохом согласился Грант и вышел в коридор, тщательно прикрыв за собой дверь квартиры. Мы поднялись на второй этаж. В этом квартале Западной девятнадцатой улицы стояли почти исключительно трех– и четырехэтажные дома без лифтов, но зато с каминами и садиками. |
