— Это не Хэм сказал, а эта баба, Гертруда... Все вы, говорит, потерянное поколение. Помолчали.

— Пошли, — сказал Дудинскас. — Уже поздно. Завтра засядем за докладную.

— Неужели ты так скурвился? — Станков, отставив руку со стаканом, щурился, пытаясь поймать резкость. За две последние недели он изрядно устал.

— Я не скурвился, Гоша. И не хочу, чтобы со мной это случилось. На этом и стою.

— Но этого же никто, ты понимаешь, никто не видит!

— Да, но это неважно. Важнее, что ощущаю я.

почти свадьба

Просидев с Гошей Станковым двое суток — последнюю ночь до петухов, докладную о развитии отрасли они состряпали, соображения и предложения записали, благо материала у них хватало. Оценка ситуации, проблемы, предложения, перспективы... Единственное, что обошли, так это вопрос об участии «Артефакта».

Первый заместитель управляющего Хозяйством Всенародноизбранного со странной фамилией Капитан, к которому они явились, как и было назначено, к восьми утра, записку взял и погрузился в чтение.

Дудинскасу он протянул какой-то листок.

— Вы пока посмотрите.

Это был проект нового Указа Всенародноизбранного о передаче всего производства ценных бумаг Республики в ведение Управления хозяйством с созданием для этих целей закрытого акционерного общества. Все их догадки, таким образом, подтвердились.

«Вежливые ребята, — мелькнуло у Дудинскаса. — Показывают-то проект, а не готовое постановление».

Внимательно прочитав докладную, Леонтий Капитан посмотрел на Дудинскаса, на Станкова:

— А мы уже и руководство Спецзнака пригласили... И принялся читать снова. Потом поднял голову:

— Что это означает, Виктор Евгеньевич? Виктор Евгеньевич пожал плечами.

— То и означает, что мы не хотим в этом деле участвовать. Вы вместе со Спецзнаком создавайте свое производство, мы с удовольствием передадим вам наш опыт и все наши наработки. Пока вы окрепнете, мы будем работать. И какие-то первые потребности, какие-то дыры заткнем. А потом займемся чем-нибудь другим.

— Вы ведь хотели ЗАО? Вот вам, пожалуйста. Почему же вы расхотели?

шаг к свободе

— Люди не нравятся или из принципа? — спросил Капитан с нескрываемым сарказмом.

Виктор Евгеньевич вспомнил приемную Титюни (двери напротив), в которой ему недавно пришлось побывать, потом свою «справку о доходах», с которой он так облажался, и вслух подумал:

— Настолько не нравятся люди, что уже из принципа. В этот момент в кабинет гуськом заходили приглашенные на совещание. Первой — Лаврентия Падловна — с улыбкой уличной проститутки, затем Александр Ничипорович, он улыбался подобострастно, последним вошел Коля Слабостаров в ярко-салатовом абсолютно импортном пиджаке, отчего походил на стилягу конца пятидесятых, а улыбался глупо, как жених, которого привели к родителям богатой невесты.

Войдя, они выжидательно встали возле дверей. Их вид свидетельствовал о готовности сотрудничать — с любимым «Артефактом», с горячо любимым Капитаном и всенародно любимой властью. До гробовой доски.

Капитан посмотрел на них с тоской матерого армейского майора, которому только что приказали выбить противника с хорошо укрепленных позиций, имея в распоряжении команду из инвалидов и необученных блядей.

— Вот видите, — сказал Дудинскас, довольный, что может смягчить невольно сорвавшуюся грубость в адрес всенародного режима. — Разве с этими можно работать?

— Вы свободны, — сухо сказал Капитан.

повод для оптимизма

Повод для оптимизма всегда есть. На дне рождения Паши Марухина, уже перешедшего в «Артефакт» на должность официального консультанта, гуляли в Дубинках допоздна, а потом, отправив домашних, еще поехали в баню.