Не прошло и пяти минут, как дверь осторожно отворилась, впуская Зиночку, передвигающуюся крадущейся походкой с подносом в руках. Бен успел удивиться, что она несет ему чай первому. Удивление сменилось шоком, когда застывшая в дверях Зиночка слегка наклонила поднос, и парящий стакан, сахарница, лимонница заскользили по наклону и, догоняя друг друга в полете, устремились навстречу полу. Ни один мускул не дрогнул на невозмутимом лице секретарши, словно каждодневное битье посуды являлось ее почетной обязанностью.

— Что с вами? Вам плохо? — засуетился Бен.

— Я ничего не вижу, — меланхолично произнесла Зиночка.

Бен помог ей добраться до стула.

— Посмотрите, как там шеф! — тем же безразличным тоном продолжила Зиночка.

— Я сейчас вызову скорую.

— Посмотрите, как там шеф! — выкрикнула она.

Бен подчинился, хоть и не понимал, при чем тут шеф. Ерепова на месте не было, что, в общем, то было вполне объяснимо наличием в городе еще не познанных до глубин души особей женского пола. Бен уже собрался вернуться обратно, когда, случайно глянув в коридор, увидел идущего по нему слепого. Насколько помнится, этот парень работал в бухгалтерии, и Бен готов был дать голову на отсечение, что вчера он молодым сайгаком выплясывал перед молоденькими сотрудницами в курилке, уговаривая их перейти к еще более тесному сотрудничеству и взаимодействию.

Парень передвигался, ощупывая стены руками с такой нежностью, с которой не ощупывал бы женские прелести. Белое мучное лицо задрано кверху, глаза страшные в своей неподвижности, несмотря на периодические полыхания мощных потолочных светильников типа ЛВО.

Бен вышел в коридор, и от увиденной картины ему едва не сделалось плохо. Все увиденные им люди оказались слепы. Вслед за парнем из бухгалтерии увязались несколько человек, пытаясь схватить за плечи, видно, приняли за зрячего. Он вырвался и, потеряв равновесие, упал, ему наступили на лицо, раздался визг.

Визжал не упавший, а тот, который на него наступил.

— Господи, я наступил на труп!

Бен обошел свалку и прошел по коридору, уворачиваясь от слепых. В открытую дверь приемной Цехмистера Бен разглядел застывшую в нерешительности секретаршу с графином, с которым она совершено не представляла, что делать.

— Поставьте на стол! — посоветовал Бен, запоздало поняв, что его совет для незрячего звучит издевательством, подошел и поставил графин сам.

Секретарша неожиданно вцепилась в него и издала крик, переходящий в визг.

— Яков Валерьянович, он видит! Я держу его! Скорее сюда!

Дверь кабинета распахнулась, выпуская Цехмистера. Он был разъярен. Рубаха на необъятном чреве расхристана, являя миру густой мох. Руки расставлены на половину кабинета. Очки вспотели от панической решимости.

— Я вам помогу! — простонал толстяк, диким кабаном снося компьютер со стола.

Бен пришел в себя и выдернул руку из цепких женских коготков. В последний момент он успел поднырнуть под рукой толстяка, познав всю прелесть вспотевших подмышек двухсоткилограммового тела. Он рванулся к двери, Цехмистер за ним, ориентируясь на шум. Бен в дверь попал, толстяк нет. Перед тем, как потрясти косяк пудовым ударом, Цехмистер успел крикнуть:

— Я его поймал!

Бену сделалось страшно и весело одновременно. Все происходило как во сне, когда знаешь, что это сон и наказания не последует. У него возникло острое желание проверить состояние здоровья сотрудников этажом ниже, где располагался БОТИЗ. В застрявшем лифте, в котором сослепу нажали все подряд кнопки, орали, словно стая котов, и Бен направил стопы к лестнице, где навстречу попалась сладкая парочка.