— Ну что, Санечка, остаешься стерлядки откушать? Да лебедей жареных? — язвил Грязнов, не получивший приглашения на праздник.

— Ой, Славка, как говорит наш Моисеев, оно мне надо? Ходи там с постной рожей и бокалом шампанского, которое я терпеть не могу. И улыбайся сахарной улыбкой и строй глазки начальству.

— Да… Ты, видно, у него на особом счету. Все-то он на тебя поглядывал… — заметил Гоголев.

— Ага, пока наш Санечка не уснул сном младенца, — хохотнул Грязнов. — Тут уж на него и сам «гарант» внимание обратил.

— Черт, неудобно вышло! Я ж из командировки! Только утром прилетел, едва успел домой заехать. Не спал ни черта…

— Это твои трудности, они начальство не волнуют… Ох и всыпят тебе, Санечка, за неуставное поведение в присутствии высших чинов Родины! — радовался Грязнов. — Ну не переживай. Если уволят, я тебя к себе опером возьму, так и быть! Будешь на «земле» работать, чистым воздухом дышать.

— Спасибо, Слава! Я тебя тоже люблю, — оценил предложение Турецкий. — Жаль, что вы сейчас уходите. Мне будет вас не хватать. Вы сейчас куда?

— В «Узбекистан», ясный перец! Нужно обсудить эпохальный доклад. Не здесь же…

— Без меня не начинайте! Я с полчасика покручусь здесь — и к вам!

— А на сколько времени ваша гулянка рассчитана?

— На два часа. Так что я по ускоренной программе вполне в полчаса впишусь. И сразу к вам.

— Ладно, обсуждать без тебя не будем, а насчет выпить-закусить — уж не обессудь. А то ты здесь в шампанском купаться будешь, а мы там голодовать должны?

— Тебе полчаса воздержания не повредят, — не преминул съязвить Турецкий. — Да и Виктору тоже.

— Это ты брось! Генералов живот украшает! — пробасил Гоголев.

В кармане Турецкого запиликала трубка.

— Алло? Да здесь я, Костя. Сейчас иду. Бегу! Даже лечу! — Саша сунул трубку в карман. — Все, груба зовет!

— Лети, лети, молодой орел! — хмыкнул Вячеслав.

— Жди меня, и я приду! — бросил напоследок Александр. — Я бы даже сказал: ты свистни, себя не заставлю я ждать!

Вокруг уставленных яствами столов, что называется, яблоку упасть было негде. Если бы не. Клавдия Сергеевна, даже показалось, что ему нет места на этом празднике, проходившем под девизом «Новый год к нам мчится, скоро все случится!». Одноименная песня лилась из динамика, утверждая, что «ждать уже недолго, скоро будет елка». Действительно, разряженная искусственная елка стояла в красном углу, то есть поблизости от поперечины стола, где в непринужденных позах с бокалами в руках стояли руководители ведомства и страны. Турецкий огляделся, выискивая своих. Ага, вон она, Клавдия, бессменный секретарь Меркулова и одновременно боевая подруга Турецкого! Машет серебряным крылом, вернее, широким рукавом ослепительно белой блузки. Александр поспешил навстречу, протиснулся между нею и Меркуловым.

— Не стыдно? Чуть не опоздал! — сердито буркнул Костя.

Собственно, отчитывать Турецкого у Константина Дмитриевича особых прав не было — оба они существовали в ранге первых замов генерального, но Костя привык считать себя начальником Александра, да, по сути, им и оставался. Что Турецкого вполне устраивало. Поэтому, смиренно склонив голову, он шепнул:

— Извиняйте, гражданин начальник!

— Тихо, молчи и слушай!

Музыка смолкла.