Люсьен прикинул, что у него как раз хватит времени, чтобы быстро добраться до аптеки на площади Ансьен-Октруа, вернуться и наконец подскочить домой как раз ко второму завтраку.

Он немедленно отправился в путь. Рядом с аптекой был табачный киоск, где продавались газеты. В небольшой листовке сообщались основные новости; как удар молота, оглушил огромный заголовок: Таинственное исчезновение в Нанте. Дрожащими руками Люсьен поднес к глазам «Уэст-Франс».

Исчезла молодая девушка, преподавательница лицея Марка-Эльдера. Он залпом прочел статью на первой странице.

Вот уже более недели, как мадемуазель Элиана Шателье, преподаватель математики в лицее Марка-Эльдера, не возвращается домой. Вполне понятно, что встревоженные родители обратились в полицию. Полицейские прибыли в однокомнатную квартиру, занимаемую девушкой, с целью самого тщательного осмотра. В результате обнаружено письмо, не оставляющее никаких сомнений насчет характера отношений несчастной с неким М. X., чья личность не установлена. Не исключено, что именно здесь берет начало некий след. Комиссар Мешен ведет энергичный розыск, однако отказывается от каких бы то ни было заявлений. Судя по всему, речь идет о похищении, а, как известно, в подобных случаях благоразумнее всего соблюдать сдержанность. Поэтому мы не можем связаться с родными жертвы. В момент публикации сообщения нам еще не известно, было ли предъявлено требование выкупа. В лицее, где мадемуазель Шателье все ценили за компетентность и доброжелательность, царит растерянность.

Потрясенный Люсьен не знал, что делать. Доброжелательность, доброжелательность… Слово, как мигрень, стучало в голове. На что решиться? Капитулировать, выпустить ее немедленно?.. Или, напротив, продолжать начатое? Несмотря на смятение, он прекрасно понимал, что, для того чтобы удержать позицию силы, необходимо любой ценой завладеть выкупом. Деньги взамен на обещание Элианы хранить молчание. В водовороте мыслей уверенность такого рода оставалась неколебимой. С другой стороны, очевидно, что как раз в этот момент полиция взяла ложный след. Как только он успокоился, он подумал, не менялась ли в конечном счете ситуация в его пользу? Происходящее было неизбежностью. Днем раньше, днем позже газеты должны были бы писать об этом деле. И вот оно разразилось, как удар грома, но некоторым образом далеко от него. Если бы ему удался некий хитроумный план — в общих чертах он уже складывался у него в голове, — полиция тщетно пыталась бы засечь его по телефону, когда он будет говорить с Шателье: он сумел бы ее провести.

В самом деле, какие у нее основания интересоваться тем, что какой-то мальчишка ездит взад-вперед? Какое везение, что до сих пор все называли его «мальчишкой»! Кстати, взад-вперед он ездить не будет. Будет действовать по принципу внезапности.

Люсьен положил газету в карман и, слегка успокоившись, вошел в аптеку. Ему тоже очень нужен аспирин. Он купил упаковку и, задумавшись над статьей в «Уэст-Франс», отправился в обратный путь. Теперь уже печать натешится всласть. Что уж говорить о телеке! Казалось, он двигается по сцене в лучах прожекторов, став объектом всеобщей ненависти Месье Хайд, вот что он такое. Его отец — доктор Джекилл, а он — месье Хайд. Чудовище, которое снится по ночам! Он испытывал смешанное с ужасом горькое удовлетворение. Добрался до хижины, проглотил таблетку, которая чуть не застряла в горле, и сунул записку.

ВОТ АСПИРИН.

Затем приоткрыл дверь. Она чуть не вырвала листок из рук. Давно ожидая момент, когда можно будет действовать, Элиана изо всех сил потянула дверь на себя.

Он крикнул:

— Отпустите! Немедленно отпустите!

Уперся одной ногой в стену, подтягивая к себе сантиметр за сантиметром скрипевшую створку.