— Мы отправим их туда, где им место, здесь им не жить. Ты сама разберешься с ними в Миру.

Должно быть, он заметил, как Ишад вздрогнула, поскольку вытянул вперед лишенную шрамов руку, словно ее никогда не касался бушевавший в нем демон.

— Роксана — это нечто… особенное. Я свободен от всего, но только не от собственных чувств, и не прошу за это прощения. От имени Роксаны я прошу милости у тебя.

— Милости! — Ишад от удивления едва не расхохоталась. Эта тварь, частью Хаут, частью Тасфален (который умер и в которого вселилась Роксана, если Ишад правильно понимала правила, по которым велись магические игры Нико), дышала ей в затылок, намереваясь откусить ей голову или завладеть душой. Она якшалась с демоном, действовала заодно с дьяволами, крала огонь из рук верховных магов типа Рэндала и даже пыталась применить его против Ишад. Некромантка была твердо убеждена, что причиной всему было таящееся в Роксане зло. Теперь же Нико просил помиловать ведьму, превратившую его жизнь в сущий ад. Она сама оказала бы ему милости не больше, чем принесла бы с собой смерть.

— Именно так, милости. Я не похож на тебя, но мы помогли друг другу. Терпение и равновесие суть добро и зло, и каждое входит друг в друга, как часть и целое.

Видевшая чересчур много зла в своей жизни, Ишад покачала головой:

— Или же ты мертв, или же по-прежнему не властен над собой.

— Послушай. — Нико перешел на жаргон наемников:

— Все одно и то же: нет добра без зла, нет равновесия… нет маат. Теряя одно, мы теряем и другое, такова жизнь. Что же касается смерти, мы получаем то, чего ждем.

— А чего ждешь ты? — Теперь Ишад осознала, что Нико не был ни наивен, ни беспомощен, ни тем более неразумен. — Чего ты ждешь от меня?

— Милосердия, я ведь уже сказал тебе. — Огненный столп позади Нико стал более прозрачным и принялся покачиваться из стороны в сторону, подобно храмовой танцовщице во время ритуального танца. — Милосердия к подобным тебе ради памяти и ради равновесия в мире. А теперь мы освободим Джанни.

— Мы? — Пожалуй, никогда в жизни не приходилось Ишад так тяжело, как сейчас, во время этой философской дискуссии с Нико, когда безобразная тварь дышала в затылок так, что Ишад чувствовала ее смрадное дыхание. От напряжения она вся взмокла. Не смотреть на нее, не оборачиваться. Это место отдохновения Нико, и здесь действуют его правила, а не мои.

— Мы, — повторил Нико просто, будто это было понятно даже ребенку. Ишад поняла его слова, увидев за ним, откуда ни возьмись появившегося духа.

Ишад были знакомы духи. Этот был духом божественной силы, исполненный власти, цветущее создание такой красоты, что, когда он сел рядом с Нико и провел по его голове желтовато-коричневыми пальцами, на глазах некромантки выступили слезы.

— Абарсис, — представился он, и Ишад увидела кровь чародея, ведущего родословную от далеких предков, и любовь такой силы, что у нее защемило сердце, поскольку то, за что давным-давно пострадал этот дух, сама она отринула.

— Нам на небесах нужна душа Джанни, она заслужила свое место. Помоги ему, и мы все возвратим тебе: все, кем ты была, все, что умела… включая эту парочку северных колдунов… этот сплав ненависти к тебе, что дышит тебе в затылок, если, как уже говорил Нико, ты окажешь милость и ублаготворишь богов.

— А если нет? — Для Ишад не было места среди богов, духов или мертвых жрецов. Чертов Темпус, он играет сразу со всеми.

— Мы здесь сейчас только ради Джанни и для того, чтобы вознаградить тебя за то, что ты уберегла его до возвращения домой.