Забытье было прервано возгласом Марии:

- Андрюша, Андрюша, ты жив, мой мальчик?! - только голос ее был по-незнакомому грубым и чужим. Пальцы скользнули по лбу Андрея и, задержавшись на глазах, осторожно подняли веко.

Андрей не удивился тому, что Мария рядом с ним. Она должна была быть рядом, раз ему так плохо. Он открыл глаза и огляделся. Марии, конечно, не было. Неподалеку распластался пьяный верзила. Прямо над Андреем склонился безногий нищий. По морщинистому лицу, обросшему седой щетиной, текли слезы. Андрей с ужасом видел, как толстые потрескавшиеся губы калеки зашевелились и из них вырвались слова:

- Андрюша, Андрюшенька...

- Нет! Нет! Только не это! - закричал Андрей, теряя рассудок и сознание.

Сеньор Риоли проснулся с трудом. Видеофон roтов был взорваться от возбуждения. Сигнальные лампы вспыхивали и гасли. Звонок трещая. Сдерживая зевоту, профессор включил аппарат.

Через несколько минут из разговора с начальником полиции он понял, что с Андреем случилась беда. Да, он, конечно, знает этого иностранца. Да, рекомендательное письмо адресовано именно ему. Это не подделка. Да, он сейчас выедет.

- Самое странное во всем этом, дорогой профессор, - говорил судебный медицинский эксперт профессору Риоли, - что совсем не очевидно, кто на кого напал. Ваш подопечный имеет три ножевых ранения в правом боку, не смертельных, но достаточно тяжелых. Напавший на него бандит скончался от сильнейшего шокового состояния. Причем он непрерывно жаловался на страшные боли в правом боку, в том же месте, куда был ранен русский. Произведенное только что вскрытие показало, что в районе печени у покойного образовались тромбы и произошла закупорка сосудов. Таким образом, нанося удары ножом другому, он убил себя.

- Почему вас это удивляет? - спросил Риоли.- У нас богатая практика в этом отношении. Сколько было случаев, когда избивающие ощущали всю боль наносимых ими ударов! Бандит нанес несколько быстрых ударов, сработал "эффект взаимонаводки", и напавший ощутил рану в своем боку. Наверное, там было больное место, и нервный импульс вызвал конвульсию, которая привела к шоку и к смерти. Попади он ножом в спину, возможно, для него все бы сошло гладко. Ничего, кроме боли, он бы и не почувствовал...

- Мы живем в справедливое время, - насмешливо заметил эксперт.

- Именно. Причем справедливость становится как бы материальной. Ее можно пощупать руками.

- Или ощутить в своем боку?

- Возможный вариант.

Риоли вошел в палату. Карабичев лежал с плотно закрытыми глазами, заметно оттененными нездоровой синевой. Изредка вместе с прерывистым дыхакием из его рта вырывались слова. Профессор прислушался. Речь шла о жене Марии, о каком-то безногом с площади Святого Себастьяна и о... глупости. Карабичев даже в бреду ругал себя, он не мог простить себе какой-то ошибки.

Риоли вышел из клиники. Занималось утро. Теплый радостный свет разливался по улице. Небо было чистым, воздух - свежим. Риоли вздохнул и пробормотал:

- Все будет хорошо. Справедливость и эволюция восторжествуют!

Внезапно он увидел человеческий обрубок, приютившийся под оградой больницы. Не тот ли это нищий, о котором бредил русский?

- Ну-ка, иди сюда, - поманил он пальцем калеку.

Униженно кланяясь и заранее благодаря "доброго сеньора", тот заковылял к Риоли.

- Ты знаешь сеньора Карабичева? - спросил профессор. Нищий недоуменно посмотрел на него и переспросил:

- Каррабиччо?

- Да, - кивнул Риоли.

Щека у нищего дернулась, по лицу побежали жалкие и горькие складки. Он отвернулся, и фигурка его сразу стала еще меньше, будто его сразу придавило к земле. Раздвинув лакированную листву олеандров, он пропал в иссиня-черной тени.

- Андрей, Андрюша! - как слабый вздох донеслось до Риоли.

Риоли с усилием зажмурился, провел ладонью от глаз к носу, точно снимая невидимую паутину.