— Отойди, — это понимал Ринар и, к сожалению, понимали остальные. Расхрабрившийся кузнец поднялся на первую ступеньку крыльца, выражая серьезность намерений. — Если правду говоришь, мы проверим. Не найдем кальми — уйдем, еще и извинимся. Найдем — пеняй на себя.

— Я не приглашал.

И если раньше Ринар еще надеялся, что удастся разойтись с миром, теперь понимал — нет. Сегодня — нет.

— А нам приглашения не нужны. Это наша земля. Куда хотим, туда идем. А стражи твои — вон, вроде не глупые, поняли уже, что с нами тягаться не стоит.

— Со мной тоже… Не стоит, — сдерживать злость стало сложно.

— Отойди…

Два тяжелых мужских взгляда скрестились. Ринар готов был стоять насмерть. Если понадобится — сам. Это наверняка читалось в его глазах. И он сильно сомневался, что предводитель мятежников готов на то же.

Будь они один на один, вопрос решился бы быстро, а так… Толпа имеет чудодейственное свойство. Она придает силы, уверенности в себе и осознания себя частичкой целого. Огромного, единого, непобедимого целого.

Вновь гул голосов и вся толпа, придавая уверенности вожаку, несется к крыльцу.

Действовать нужно было быстро. Ринар сделал шаг назад, взмах рукой, шепот, и вокруг дома замерцал щит. К сожалению, далеко не такой, как у того поместья, в котором содержалась Альма. На тот он потратил неделю времени и тонну энергии. Теперь же костерил себя последними словами за то, что не подумал обезопасить и это поместье.

А не подумал по одной простой причине: раньше Альма была там. Самое дорогое его сокровище было в безопасности, а остальное уже не интересовало. Мятежа он не боялся ровно до того момента, пока он не мог коснуться его Души.

— Попробуете подойти — умрете.

И это тоже было ложью. Этот щит не должен был пропустить ничего живого. Но его максимум в том, что смельчака могло бы отбросить на несколько метров. Отбросить первого, второго, третьего, а четвертого уже не сдержало бы. Вот только смельчаков не нашлось. Все застыли в нерешительности.

— Не угрожай нам, лорд, — кузнец тоже отступил, с опаской разглядывая сияющее марево, разделяющее теперь дом и окрестности.

— Я не угрожаю. Защищаю свое. Вы собираетесь ворваться в мой дом. По всем законам имею право защищаться.

— Отдай кальми и мы уйдем.

— В доме нет кальми.

— Врешь! — из толпы практически вылетела женщина. Хромая, она подлетела к щиту, оскалилась, заглядывая в лицо Ринара. — Все врешь, милорд. Я сама видела, как она неслась к тебе. Видела, как мчала по городу. Видела нашу маленькую леди. Видела нашу милую Альму. Она там! — Свира ткнула в сторону дома, брызжа от возмущения слюной. — Там! Жгите! — а потом выхватила факел у первого попавшегося парня, бросая в щит.

Факел отскочил. Отскочил, покатившись по земле. Вот только нервы у оставшихся за щитом стражников оказались не железными. В кричащую женщину полетела стрела. Выстрел был метким — болт вошел прямехонько между ребер.

— Нет! — изменить ее траекторию Ринар не успел. Понял, что произошло непоправимое только тогда, когда по-прежнему смотрящая на него женщина закашляла кровью.

Отступила, прижимая руки к груди, еще и еще, а потом упала на землю. Упала и больше не пошевелилась.

Толпа могла бы испугаться возможности применения против нее силы. Толпа могла бы согласиться на компромисс. Ее можно заболтать, переубедить, обмануть. Но толпа не прощает жертв в своих рядах. Она бесенеет.

В дом полетели факелы. Щит выдержал всего пять из них, а потом окна начали трещать от града камней и горящих орудий. Только подходить люди не решались — умирать все так же не хотелось никому, умирать не хотелось больше, чем отомстить за падшую в неравной схватке.