Вот только лучники были вовсе не единственными, стража тоже участвовала. И еще Онар. Царь все еще держал стол, когда брат Фуара вскочил с места, выхватив длинный кинжал, и успев занести его для удара.

Если бы Фуар подумал, то вспомнил бы исключительную живучесть Деймоса, и его ловкость, вот только разум запоздал за чувствами. Не успевая вытащить меч, принц просто встал на пути брата живым щитом.

Краем сознания Фуар надеялся, что брат одумается, у него не поднимется рука на брата. Поднялась. Онар даже не притормозил, и его кинжал насквозь прошил грудь принца, пронзив сердце.

Деймос успел лишь увидеть неизбежное и взревел, словно раненый бык, отбрасывая прочь стол, так что тот имел половину стражников. Сделав выпад, царь схватил Онара и голыми руками свернул ему шею.

Отбросив труп прочь, Деймос кинулся к Фуару. Тот хрипел, на губах выступила кровь. Жизнь уже готовилась покинуть это тело. Упав на колени, царь приподнял голову парня, стараясь понять, что можно сделать и едва не воя от бессилия.

— Больно, — прохрипел Фуар, и кровь сильнее потекла по его подбородку.

— Потерпи, мой мальчик.

— Недолго уже, — с каждым словом хрип усиливался. — Прости. Я тебя…

Договорить Фуару уже было не суждено. По телу прошла последняя судорога, унесшая последние искорки жизни из тела.

Деймос взревел пугающим животным рыком, в котором смешались боль и ярость. Словно вместе с жизнью любовника ушло и то, что делало царя человеком. Он встал, прижимая к себе тело Фуара, и тяжелым взглядом обвел зал.

Вокруг своего царя уже успели собраться воины во главе с Геллой. Их оказалось гораздо больше, чем предполагалось, и все вооружены до зубов, готовы стоять до последнего или немедленно ринуться в бой — в зависимости от того, что прикажет царь.

А царь все молчал, словно разом забыл все слова. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы его взгляд не наткнулся на Ласнара, который пытался незаметно покинуть зал.

— Стоять! — рявкнул Деймос, и кто-то, кажется, Эол, тотчас оказался рядом с Ласнаром, выбив из его рук меч.

И минуты не прошло, как поверженный правитель оказался коленопреклонен перед Деймосом.

С ненавистью посмотрев на Ласнара, царь процедил:

— В своем вероломстве ты не пощадил даже брата! И надеялся уйти от ответа?

— Нет! Это не я! Онар…

— Ложь! И из-за этого я считаю наш договор нарушенным!

Говоря это, Деймос подошел к опустевшему трону и усадил на него тело Фуара. Бросив на любовника последний взгляд, царь обронил:

— Что ж, достойная гробница достойного человека. Воины мои!

— Да, царь! — отозвался ровный гул голосов.

— Нас ждет славная битва! Убейте всех! Сожгите дворец и сотрите город с лица земли!

Как натасканному псу не нужно дважды повторять «Фас!», так и воинам Деймоса не пришлось повторять приказы. Нет, битвы почти не получилось. Началась резня. И сам царь кровожадным демоном метался в самой гуще.

Не в силах справиться с горем, Деймос попытался утопить его в крови. Он не делал различий, кто перед ним: воин, старик, женщина или ребенок, он нес смерть всем.

Кажется, в этой кровавой бане погибла Гелла и был тяжело ранен Илус, но царю было все равно, он продолжал уничтожать все живое.

Все закончилось лишь больше суток спустя. Цветущий город превратился в сонм пожарищ и пепелищ. Улицы завалены горами трупов, по дорогам продолжали течь реки крови. Вонь гари и крови крепко пропитала воздух. Из горожан не выжил никто. И садящееся солнце расцвечивало и без того жуткую картину багровыми тонами.

Деймос, наконец, опустил меч и огляделся на дело рук своих. Сам он при этом выглядел так, будто выкупался в крови.