|
– Ты неправильно сказала… Не Луиджи бы заподозрили, а автомат. Натали внимательно посмотрела на Кристо. – Что то ты слишком мудрено говоришь… – Мудрено? А что такое «мудрено»? Я тебе говорю, я заподозрил бы автомат, что он нехороший, а не Луиджи, раз он выдает его за хороший. – Ты хочешь сказать, решили бы, что Луиджи ошибся? – Пожалуй… Заподозрили бы автомат, что он нехороший… – А Луиджи, что он сам его сделал? – Почему Луиджи? Мог и кто нибудь другой сделать. – Ох, замучил! Из тебя наверняка адвокат выйдет или иезуит. В дверь магазина постучали, и слышно было, как за дверью топчутся, свистят… – Кристо! – крикнул за дверью Малыш. – Кристо! Натали! – Поди отопри ему, – сказала Натали. – Почему ты так орешь, Малыш? Прямо разбойник какой то! Должно быть, нашалил? Уйми своих собак, а то они все здесь вверх дном перевернут. – Собаки! – крикнул Малыш. – Собаки! Тубо! Но утихомирить бурю удалось только Кристо. Он поправил половички, придвинул стулья к столу… Два черных пуделя улеглись, уткнув морды в вытянутые лапы, лишь кончики хвостов нервно подрагивали, видимо, собаки с трудом сдерживались, чтобы не вскочить. Малыш, встав коленями на стул, налил себе минеральной воды. Малыша вечно мучит жажда, это всем известно. На нем был передничек, который, казалось, вот вот лопнет по швам, и слишком коротенькие штанишки, не закрывавшие пухлых ляжек, а там, ниже, были круглые коленки и пара икр с выступавшими, как два яблочка, мускулами. Щеки у него были румяные и горячие даже на вид, глаза блестящие, черные, как спелые вишни. – Что ты такое натворил? – повторила Натали. – А ну, признавайся! Малыш слез со стула, подобрал свое оружие – какие то деревяшки, железки – встал в позицию и выбросил вперед обе руки: – Как я его двину! Как он упадет! А потом пиф паф! Он встал, а нога у него деревянная! – Вот уж врун, в первый раз такого вруна вижу! – заметил Кристо. – Пиф паф! – кричал Малыш, пропустив мимо ушей замечание Кристо. – Он встал, а у него обе ноги деревянные!… Потом Малыш крикнул: – Прощай, Натали! – и бросился к дверям. Оба пуделя, лежавшие с притворно равнодушным видом, поскакали за ним следом, волоча за собой поводки… – Он меня уморит! – проговорила Натали, вытирая мокрые от смеха глаза. – Поди все таки посмотри, что он там такое натворил… Но Кристо не волновали злоключения брата, и он преспокойно уселся на прежнее место к столу Натали. Малыш был сильнее его и хитрее. И вечно что нибудь выдумывал! Бабуся плакала, папа хохотал, а мама огорчалась, так как он все время врет. Мама говорила даже, что надо показать Малыша врачу, но ей никак не удавалось выкроить свободную минуту. – «Поднялся, а нога деревянная!» Надо же выдумать! – Ну, – скептически протянул Кристо, – он сегодня у нас отличился, потому так и носится… Натали, можно еще один бисквит? Спасибо… Вчера вечером папа принес из ячейки листовки, а сегодня утром не мог их найти. Мы весь дом обшарили. Малыш вернулся из детского садика, а бабушка его спрашивает: «Не видел ли ты листовок, они лежали здесь на буфете?…» А Малыш как закричит: «Я, – говорит, – их унес и роздал в садике!…» Сегодня во вторую половину дня Натали и так уж плохо работалось, а теперь она встревожилась… Что это еще за листовки? У твоего папы не будет из за них неприятностей? Да нет, папа сказал, что половина работы уже сделана, но пусть Малыш не трогает его вещей, ведь папа без разрешения его вещей не берет… Бабуся плакала и сказала, что со всеми этими листовками, ячейками и со всем прочил! мы в тюрьму попадем; мама заперлась в спальне и там хохотала, а папа пошел к своим за другими листовками. |
