|
Кристо потупился. – Очевидно, я задал нескромный вопрос? – Как сказать… Я не думаю, что верю. Это как с душой… Разве в нее верят? Никто не знает, что такое душа, никто не знает ничего о боге. Точно лишь одно: я никогда не стану молиться, никогда ни о чем бога просить не буду. Он не может вернуть Андре руку… Натали вздрогнула, сидя в своем кресле. Вот уж они договорились до бога! Дальше ехать некуда. Когда мужчины сходятся после обеда, чтобы поговорить на свободе… Кристо уже мужчина. А дыму то, дыму! На сегодняшний вечер запрещение курить было отменено, не могла же Натали до такой степени стеснять своих гостей. У нее щипало глаза, болела голова. И все оттого, что она сидит на отшибе и не может переменить место, просто потому, что стулья стоят вдоль стен, а она одна сидит посреди комнаты… У Натали было такое ощущение, будто она осталась в каменном веке, люди удаляются, она уже еле еле различает свет задних фар замыкающих машин. Неспособна поддерживать разговор даже с ребенком. Все сведения, полученные в начальной школе – физика, химия, арифметика, – устарели, испарились… А шаткая концепция бога, возможно, упрочится на совсем иной базе, под совсем иным именем. Вопрос терминологии. Она уже не слушала их. Она слушала себя… Нечто еще никогда не испытанное… Такое чувство, будто ты уже дошел до последнего рубежа жизни. Не то, чтобы она ощущала, что умирает, но за этим рубежом все лишь повторение. Гоняться за одним и тем же, испытывать все те же трудности, надеяться, как прежде, и, как прежде, оставаться все на той же точке. Глупо, как автомат, сказал бы Кристо. Подводишь последнюю черту, будущий итог: тут отсрочек не бывает, продолжения не следует. Остается одно – ждать, как у зубного врача. Все равно сядешь в кресло, это уж верно. До того верно, что нет ничего вернее. Малыш заснул на стуле, и его увели. Натали не могла уйти прежде своих гостей, хотя бы потому, что она поднималась с места только при самых самых близких. Они разошлись после часа ночи… Друзья. Дорогие вы мои друзья! XXXVI. Душа фантом Вскоре после дня своего рождения Натали объявила Луиджи, что предпочитает работать в постели. Нет, чувствует она себя не хуже, чем обычно, нет, просто ей так удобнее: ей будет лучше работаться и, кроме того, можно будет никого не принимать. А то люди привыкли заходить к ней, как в кафе. Даже Кристо не пускать? Даже Кристо. Перед тем, как Натали окончательно заперлась в своей спальне, Дениза Луазель успела сообщить ей добрую весть: они нашли квартиру! Один бог знает, сколько времени ушло на поиски… А теперь, когда появится новый жилец, это просто необходимо, они и так живут в тесноте. Миньона ни одного вечера не сидит дома, потому что не может пригласить к себе друзей… Кристо, который по прежнему ютится за шкафом в передней, убегает в подвал к Луиджи, у него нет ни своего угла, где бы он мог работать, ни покоя… Малыш с каждым днем становится все неистовее. Он буквально свел домашних с ума, того гляди разнесет все вокруг, прямо какой то одержимый… Ничего не поделаешь, потребность в движении, надо же ему как то расходовать свою энергию… Не знает ли Натали?… Что? Квартиру? Но вы ведь уже нашли квартиру? Да, но это еще не наверняка, они нашли вполне подходящую квартиру, что верно, то верно! Продается она в кредит, но слишком дорого и слишком многие на нее зарятся. Может, у Натали есть на примете квартира? Дениза, вы принимаете меня, очевидно, за господа бога! Но ведь нашла же она комнату для Оливье… Это совсем другое дело… Денизе хотелось бы снять квартиру побольше, чтобы и Оливье мог жить дома, хотя с новорожденным… Он не может слышать детского крика, особенно ночами. |
