Он аккуратно водрузил принадлежности для возлияния на место.

– Это из моего личного запаса. Как‑нибудь зайду к вам на полчасика после всей этой послестартовой суматохи. Промочим горло и поболтаем…

С этими словами кэп деликатно и вполне по‑дружески, но твердо обхватил полковника за плечи и направил его и свои стопы к выходу. Дверь за гостем он закрыл с видимым облегчением.

* * *

Что до Русти, то никакого облегчения он в этот момент не испытывал. В этот момент боцман распекал младшего механика, Джека Янга. Тот вяло и неуверенно оправдывался, и по лицу его было видно, что он малость не в себе.

Из его достаточно бессвязного рассказа выяснилось, что, возвращаясь из кают‑компании в свою мастерскую, он повстречал кого‑то из Миссии – «ну, белесый такой очкарик в клетчатой рубашке – что в облаве на сволочную Марго участия, кажется, не принимал». (Джек при этом попытался трясением членов и выпучиванием глаз описать внешность упомянутого субъекта.) Машинально ответив на какой‑то его пустяковый вопрос (что‑то насчет расписания ленчей), младший механик спустя минуту завернул за угол и… СНОВА встретил того же типа, который СНОВА спросил его, Джека, о чем‑то вроде того…

– А я, Русти, между прочим, шел по главному периметру второго яруса, и обогнать меня хмырь этот белый никак не мог!

Русти всерьез воспринял постановку задачи.

– А если он на грузовом лифте на четвертый ярус быстренько спустился, а потом бегом по аварийной галерее, а там по лестнице вверх? Тогда он снова аккурат тебе навстречу мог выйти.

– Так я ж тебя и ищу поэтому! – не сдержавшись, заорал Джек. – Ключи‑то от грузового лифта только у кэпа и у тебя. Так это твоя работа? Ты что, хочешь таким образом доказать мне, что старине Янгу пить пора завязывать? Что ты мне следующий раз подкинешь? Чертики зеленые из пластика уже были… С писком и щекотанием. Фальшивый кран на присоске мне в гальюн приделывал И я прекрасно помню, что из него полилось, когда я крутанул эту клятую хреновину! А сегодня шуточки у тебя прямо‑таки размах приобрели, боцман! Ассистентов из пассажиров привлекать начал… За деньги или за какие другие услуги?

Возмущенный столь нелепым обвинением, Русти послал механика отсыпаться – скажем так: «отсыпаться», – а сам с планшетом регистратора в руках пошел продолжать знакомство с пассажирами.

Народ на «Констеллейшн», конечно, любил подшутить друг над другом, чего тут скрывать: полет – дело скучное и тягомотное. И нельзя сказать, что Джеки Янг натерпелся от приятелей больше других, хотя и представлял благодатный материал для разного рода «примочек» и розыгрышей. Самого Русти Бог тоже не миловал в этом отношении – ему до сих пор памятно было, как его чуть не посетил Кондратий, когда лист распечатки очередного приказа дирекции «Трансгалактик» по интендантским службам под его руками неожиданно свернулся трубочкой и весьма неприлично присвистнул, оказавшись на деле листом‑хамелеоном «дерева слепых» с Шарады. Да всего и не упомнишь – репертуар корабельных шуток был обширен, – но, видит Бог, доводить Джеки до умоисступления Русти вовсе не собирался.

«Плох малый, плох…» – думал он, по второму заходу пытаясь познакомиться с пассажиром пятого бокса. Опять безрезультатно. Индикатор на двери показывал, что температура, пульс и дыхание обитателя бокса не нарушены, а ремни безопасности активированы и застегнуты. Дверь же бокса и не думала открываться, сколько Русти ни давил на чертов сенсор и ни отбивал костяшки пальцев об отделанный под дерево дюралюминий. Оставалось предположить, что пассажир, доктор Эльза Шарбогард – Русти уже с третьего захода осилил чтение этой фамилии и немало этим гордился, – плевать хотел (хотела, уж если на то пошло) на предстартовые формальности и, приняв снотворное, дрыхнет с отключенным дверным сигнализатором.