Дэйли молчали.

Эми выключила телевизор.

— Долбаный Уолтер Кронкайт, — пробормотал Джо.

— Прекрати!

— Хренов Кронкайт…

— Прекрати! Уолтер Кронкайт ни в чем не виноват.

— Это все неправда. — Джо, кажется, уверовал в силу собственного убеждения. Если Джо Дэйли утверждает, что это неправда, значит, так оно и есть. — Им это с рук не сойдет.

— Если бы ты знал какого-нибудь хорошего адвоката… — проговорила Эми.

— На кой черт мне адвокат? Я ничего не сделал. Я же только что сказал.

— Джо, — мягко посоветовал Майкл, — позвони Брэндану.

7

Слушание напоминало настоящий суд. А еще больше смахивало на незаконный обыск. «Судьей» был человек, назначенный комиссаром и готовый сделать ради него все, выполнить любой его приказ. Обвинитель — лейтенант, который в качестве улики располагал только записью фильма Кронкайта, и ничем более. Джо пришлось нанять адвоката — сомнительного типа, который сделал лишь несколько бессвязных возражений. Все и так знали вердикт. Уолтер Кронкайт объявил с экрана: Джо Дэйли — продажный коп из шестнадцатого участка, и Джо было отнюдь не легче при мысли о том, что это правда.

После дачи показаний Джо нервно мерил шагами шестой этаж бостонского полицейского департамента, где проходило слушание. Ни репортеров, ни толпы зрителей, дело семейное.

Брэндан Конрой оставался в зале и боролся за Джо. Его голос доносился через закрытую дверь. «Джо отличный парень, отличный полицейский в третьем поколении, сын погибшего полицейского, — говорил он. — Разумеется, никто не оправдывает его поступка. Разумеется. Но обратите внимание, что, придя сюда, он не стал болтать лишнего и доносить на коллег. Были времена, когда полицейские считались братьями, не забывайте об этом. Неужели теперь они вместе с водой выплеснут ребенка? Неужели они захотят лишиться такого парня, как Джо Дэйли? Не нужно чересчур усердствовать, друзья, — если выгонять каждого копа, который принял пару баксов или бесплатно поужинал в ресторане, честное слово, вскоре в полицейском департаменте не останется ни души. А Уолтер Кронкайт — не комиссар бостонской полиции».

Джо старался не слушать. Он верил, что Конрой справится, что он знает, за какие ниточки потянуть. Он обо всем позаботится. Ничего страшного. Вскоре все поймут: букмекерские конторы — это сущие пустяки.

Тогда почему Джо так огорчен? В конце концов, могло быть и хуже. Магазин Гиббона не единственное место, где Джо получал конверт или ставил несколько долларов на собаку. Господи, да если бы они походили за ним с камерой, то Уолтер Кронкайт из штанов бы выскочил. А так — никто не станет сталкивать Джо со скалы за то, что он пару раз заглянул к Гиббону. Следовательно, его волновало вовсе не обвинение, а присутствие незримой силы, неприятное осознание того, что он никогда не поймет случившегося. Он, черт возьми, недостаточно умен, чтобы постичь все сложности и связи. Господи, почему чертов Уолтер Кронкайт вообще приехал в Бостон? Почему именно магазин Гиббона? Почему именно Джо? Джо вспомнил, как временами до него доходило, что правда вот-вот готова была просочиться, но этого так и не случалось. Ответы витали в воздухе, буквально над головой. Он был как ребенок. Он слышал, как к нему обращаются — монотонный, надоедливый голос судьи, который читал ему нотацию: «Детектив Дэйли, вы опозорили департамент перед лицом целой страны…» Тем же нравоучительным тоном Джо отчитывал собственного сына, когда тот что-нибудь выкидывал. Теперь же взрослые люди собрались за закрытыми дверьми, чтобы вынести приговор ему самому.