— Помоги мне, Альба, — захныкала Вильма. — Ты замолвишь за меня словечко. Ты одна можешь.

— Вильма, ты больна, очень больна, но, надеюсь, врачи помогут тебе.

— Возьмите меня с собой.

Альба с трудом удержалась от того, чтобы дать ей пощечину.

— Я не доверяю тебе. Видишь, до чего ты довела Йонаса? Он еле жив.

Магнус тепло укутал племянника, надел ему маску и без лишних слов усадил себе на плечи.

— Держись, парень, отправляемся.

И они покинули хижину.

Ветер усиливался, упорный и неумолимый. Долго ли еще стихия будет бушевать?

Красный домишко из последних сил сопротивлялся порывам ветра, жалобно поскрипывая и дрожа. Изнутри доносились рыдания Вильмы.

Они двигались наугад, то и дело оступаясь. Ветер, казалось, вознамерился вымести весь сор из головы путников и с окрестных холмов.

Вдруг они услышали странный шум, стремительно нараставшую канонаду. В их сторону несся град камней.

— В укрытие, живо!

Альба махнула рукой в сторону выступа скалы, знакомого ей с детства, где они с Катриной когда-то давно устраивали игрушечный домик. Путники кинулись туда.

Мимо них несся разнокалиберный вулканический мусор, то камни размером с куриное яйцо, то целые глыбы.

Йонас вскрикнул, и Альба с Магнусом в испуге оглянулись, думая, что он ранен.

Йонас указывал пальцем на еле заметную вдалеке хижину.

Громадный осколок скалы пробил крышу, и языки пламени, вырвавшись из дымохода, уже лизали балки.

Несколько минут бушевал пожар, раздуваемый ветром, потом бешеный порыв накинулся на обугленный остов хижины и вмиг разметал ее останки по плато.

Альба улыбнулась. Этот рассеянный свет и легкий ветерок возвещали рождение весны и новой жизни.

В ясном небе светило солнце. Возбужденно похохатывали чайки. Скоро твердая как камень земля смягчится, проклюнется трава, и нутканские люпины затянут холмы синим покровом.

Альба задумчиво перебирала старые письма в ожидании прихода Свистка.

Он объявил, что прошлой ночью ему удалось взломать сайт больницы и он распечатал важные документы.

Вот он показался на дороге, яростно нажимая на педали и враскачку поднимаясь по склону. Глядя на его тощий силуэт, трудно было сказать, кто из них с велосипедом более сухопар.

Он приблизился к Альбе, победоносно потрясая папкой:

— Наша взяла!

— Как я могу тебя отблагодарить?

— Участием в революции, товарищ! Ну пока, прощаюсь, нас могут увидеть.

Он развернулся и на свободном ходу спустился с холма, быстро превратившись в точку на дороге в Рейкьявик.

Альба вернулась с конвертом в руке в комнату, где спал Йонас; Катрина еще приходила в себя после поездки.

Вынув содержимое конверта, Альба не глядя сунула его в уничтожитель бумаг. По мере того как обрезки измельчались, она чувствовала, как ее жизненные силы возвращаются и крепнут. Она приготовила чай и подсушила в тостере хлеб.

Проснулся Йонас. Он вышел к ней в коралловой пижаме, потягиваясь и улыбаясь. В ореоле русых волос он был прекрасен, как утренняя заря.

— Эх, жалко, что ты отменила праздник в честь моего возвращения! — вздохнул он. — Друзья так бы порадовались.

Альба протянула ему поднос с горячим завтраком:

— Чуть позже. Запомним, что это наша отложенная партия. Ну а сейчас не сыграть ли нам партию в белот?

НЕРОЖДЕННЫЙ РЕБЕНОК

На скамейке напротив женщина кормила птиц. Воробьи и синицы сначала приближались к ней с опаской, подпрыгивали, будто боялись опуститься на землю и потерять способность летать; при малейшем подозрительном движении птицы были готовы вернуться в свою воздушную стихию; потом они все же решались приземлиться, их становилось все больше, они подбирались к ее ногам, и вот перед скамейкой образовался этакий полукруг, наподобие хора попрошаек; теперь некоторые смельчаки, охотясь за крошками, уже отважно усаживались на скамью и даже на бедра и руки этой дамы.