Долго ли будут продолжать свои пляски муравьиные львы, они же ничем не питаются и живут за счет запасов, накопленных еще личинкой.

Вскоре, присмотревшись, я различаю два вида муравьиных львов. Второй — крупнее, на брюшке у принадлежащих к нему муравьиных львов не столь длинные отростки. Оба вида мирно уживаются на одной брачной площадке, хотя одних больше в ее восточной части, других — в западной.

Еще больше темнеет. Пора прекращать наблюдения.

Но во что превратились мои брюки! На них настоящая корка из цепких колючих семян. Хватит теперь мне работы. Придется заниматься делами растения, служить ему, расселять его семена, сбрасывая их со своей одежды.

Рано утром муравьиных львов не видно. Забрались на день поближе к земле, прижались к стеблям трав, усики вытянули вперед, крылья тесно прислонили к телу, стали, как палочки, невидимы.

Жаль, что я не могу проследить до конца брачные дела муравьиных львов, так как давно пора возвращаться домой. Придется ли когда-нибудь увидеть такое большое скопление этих интересных насекомых?

Может быть, придется!

Вывеска галлицы

Проезжая Бомское ущелье, по дороге из города Фрунзе к озеру Иссык-Куль мы всегда заглядываем в отщелок Капкак. Округлые, но крутые холмы, покрытые щебнем, теснят шумный ручей, окаймленный зелеными ивами.

Склоны холмов поросли низенькими и колючими кустиками караганы.

Книзу отщелок расширяется, сбоку появляются изрезанные дождевыми потоками красные и желтые глиняные горы. Еще ниже зияет узкий скалистый проход, в нем бьется о камни и переливается небольшими водопадиками ручей.

Вокруг — дикие скалистые обрывы и обвалы больших черных камней.

Здесь по склонам холмов квохчут горные куропатки, на скале гнездится громадный бородач. Всего лишь несколько сотен метров в сторону от магистральной асфальтовой дороги, и такой замечательный уголок дикой природы.

Впрочем, это было очень давно, и сейчас там, наверное, все сильно изменилось.

В этот раз отщелок стал неузнаваем. Темные склоны гор стали яркими, лимонно-желтыми. Сюда ли мы попали?

Отчего такое преображение? Оказывается, от обильных весенних осадков сильно зацвела карагана. Какая же нужна армия насекомых, чтобы опылить такое множество цветов!

Карагана — маленькая акация, и цветы ее такие же, как у представителей семейства бобовых: кверху поднят широкий «парус», под ним — узенькая «лодочка», сбоку «лодочку» плотно прикрывают «весла». Цветки караганы скрывают нектар и пыльники от непрошеных посетителей. А сколько их здесь, желающих полакомиться сокровищами, прикрытыми лепестками!

Вот грузные с металлическим оттенком жуки-бронзовки. Они жадно объедают нежные лепестки. От них не отстают вялые и медлительные жуки-нарывники с красными надкрыльями, испещренными черными пятнами и полосками.

Над цветками вьются и кружатся зеленые падальные мухи и большие волосатые мухи-тахины. Через отверстия, проделанные в цветах жуками, они пытаются проникнуть к сладкому нектару.

Прилетают и другие насекомые. Мало только тех, для кого создан цветок, настоящих его опылителей — диких одиночных пчел.

Очевидно, они затерялись среди неожиданного изобилия цветущей караганы.

Но вот по кустарнику деловито снует серенькая мохнатая пчелка.

Она садится сверху на «лодочку», смело шагает к основанию цветка и просовывает в узкую щель между «лодочкой» и «парусом» длинный хоботок.

Небольшое усилие, «весла» вздрогнули, отскочили вниз — и в стороны. Всколыхнулась и «лодочка», отогнулась книзу и освободила пестик и пыльники.

Вход к нектару открылся. Пчелка пьет сладкий сок, цепляет на свою мохнатую шубку желтую пыльцу и, минуя цветки, открытые и прогрызанные, мчится открывать новую кладовую, щедро роняя с себя пыльцу на другие цветы.