Пристав перестал на минуту писать и объяснил Сергею Петровичу:

 – Закон предоставляет взыскателю полное право оценивать имущество должника по своему усмотрению… Если вы не согласны с оценкой г-на Кусанова, – имеете право просить о назначении экспертов, – за ваш счёт, – для переоценки имущества.

 Сергей Петрович сел на кресло в уголок и уже оставался безмолвным зрителем дальнейшей описи.

 – Книжный шкаф с разными книгами… – продолжал Кусанов, – перечислять книги не стоит: мы опечатаем шкаф… с разными книгами… двадцать рублей…

 Небольшая, но хорошо составленная библиотечка Сергея Петровича стоила, по крайней мере, триста рублей.

 Кусанов продолжал перечислять вещи – мебель, лампы, и всему назначал цену невероятно низкую.

 – Бронзовая фигура: женщина играет на скрипке, – два рубля…

 – Картины разных художников…

 – Ну, это уж вы потрудитесь перечислить, – каких именно художников, – сказал пристав.

 Тут Сергей Петрович должен был помогать называть, какая вещь какого художника. Кусанов внимательно рассматривал подписи на этюдах и картинах…

 – Всего в этой комнате картин в рамах двадцать шесть штук, – диктовал Кусанов, – общая оценка – сто рублей.

 – Да это глумление какое-то… – вырвалось со стоном у Сергея Петровича.

 – Мы ничего не продаём, – как бы в некоторое оправдание себе, сказал Кусанов, – когда уплатите долг, – всё ваше останется в вашей собственности.

 И Кусанов добавил:

 – Перейдёмте, г-н пристав, в следующую комнату.

 – Но, может быть, уже и в этой комнате набралось на сумму долга? – возразил пристав. – Нужно подсчитать. Г-н Воронин, есть у вас счёты?

 – Есть, в письменном столе, вот в этом ящике.

 Пристав открыл ящик, достал счёты и спросил:

 – Может быть, вы желаете, г-н Кусанов, осмотреть ящики письменного стола… Нет ли там ценностей?

 – Денег, бриллиантов или золота в вашем столе, должно быть, нет? – спросил Кусанов Сергея Петровича с презрительной уверенностью в том, что ничего этакого там нет.

 – Вы не ошиблись: у меня таких вещей не водится, – с горькой усмешкой подтвердил Воронин, – в письменном столе только деловые бумаги, фотографические карточки, письма…

 – Осматривать стол не нужно, – решил Кусанов.

 Пристав стал подсчитывать. Итог получился триста шестьдесят рублей. Нужно было перейти в другую комнату, продолжать опись на сумму девяносто рублей.

Столовая Воронина напоминала скорее маленькую гостиную с обеденным столом посредине комнаты. Стены этой комнаты, более светлой, чем кабинет, были украшены картиной Зимина и несколькими этюдами известных художников.

 «Во сколько-то оценит этот удав „Тоску“ Зимина?» – думал Сергей Петрович, переходя в столовую, взглянул с грустью на то место, где висела картина Зимина и отступил с изумлением: картины не было. Сергей Петрович, чуть не закричал, но увидел жену – она смотрела из детской и улыбалась, приложив палец к губам.

 Сергей Петрович понял, что жена спасла картину от описи.

 В этой комнате набралось-таки вещей более, чем на сто рублей, даже по низкой оценке Кусанова.

 Приостановив опись, как только сумма превысила долг и обеспечила так же и «судебные расходы», пристав сказал:

 – Сообразите, г-н Воронин, – не можете ли вы уплатить весь долг в течение семи дней? Если можете и дадите в том подписку, то я могу и не накладывать печатей и вещи оставить у вас же на хранении, под вашу расписку… и не публиковать об описи… Если же не можете в течение семи дней внести всю сумму долга, то я наложу печати, публикую… Кроме того по закону, от взыскателя зависит, оставить ли вещи на хранении у должника или вывезти в другое место…

 Сергей Петрович на минуту задумался.