|
Может, именно этим кинжалом… помнится, он никогда не хотел резать им хлеб. (Копает землю и напевает.) «На синем море туман, черная тоска держит меня за сердце. Там вдали в поле я вижу зеленую дубраву, возле дубравы холм, на холме горит костер, возле костра белый плащ, на плаще лежит воин. Возле самого сердца рана, из которой фонтаном бьет кровь. Вокруг него сотоварищи, прощаются с ним. „Мы отправляемся на Святую Русь, что мы скажем твоим родителям?“ Дорогие сотоварищи, Святая Русь. Увы, я ее больше не увижу. Передайте мой последний привет моей матушке и всем моим друзьям. А невесте скажите, пусть ищет себе другого возлюбленного».
Входит Шубин, ведя под уздцы коня, нагруженного мешками.
Сцена вторая Шубин, Юрий. Шубин (в сторону). Из огня да в полымя! От татарина ушел, да с запорожцем повстречался! Святой Николай Угодник, смилуйся над нами! Юрий (заметив его и прицеливаясь). Стой, ни с места! Ты кто? Что ты здесь делаешь? Шубин. Ах, господин атаман, не убивайте православного христианина! Вчера безбожники чуть было не захватили меня. Наш маленький обоз рассеялся и я, спасаясь бегством, заблудился в этом лесу. Юрий. Еда есть? Шубин. Половина пирога да несколько галет. Юрий. Давай поскорей позавтракаем чем Бог послал. Вы, москали, всегда осмотрительны, всегда с провизией. (Ест с жадностью.) Шубин. Ты хоронил мертвого, а теперь ешь, не омыв рук. Юрий. Вода более чем в трех верстах отсюда, а я уже два дня не ел. Ну же, ешь, здесь на двоих хватит. Шубин. Атаман-батюшка, не обращай на меня внимания. Юрий. Ты видел татар, откуда они идут? Шубин. К югу идут, батюшка. Я издали их заметил и поспешил скрыться. Вчера шел я через поле боя, все оно было покрыто обезглавленными трупами. То уж точно были христиане… Горе нам! Юрий. Да, они, псы, застали нас врасплох! Десять против одного; что поделаешь? Взгляни, вот что осталось от лихого атамана, носившего серебряную палицу. Шубин. Да примет Господь душу его в раю… Чему ты улыбаешься? Уж не язычник ли он? Юрий. Мертвые мертвы. Пора в путь. Шубин (в сторону). Он не говорит мне: кошелек или жизнь. (Громко.) Господин атаман… я бедный купец из Углича… заблудился в лесу… Юрий. Углич! Не там ли был умерщвлен сын царя Ивана? Шубин. Умерщвлен! Я этого не говорил… Он и правда умер. Юрий. Всем известно, что он был убит по приказу Бориса. Шубин. Борис — наш славный царь, да хранит Господь его и Святую Русь… Не говори о нем плохого, батюшка. Юрий. Боишься, кабы эти деревья не передали ему, что он убийца?.. Вижу я, вы, москали, дадите язык себе отрезать за вашего славного царя. Мы же, вольные дети степей, говорим одно и устами, и сердцем. Шубин. Я уважаю казаков. Они православные и воюют с безбожниками… Господин атаман, дозволь бедному купцу следовать в твоей тени. Она убережет его от всякой дурной встречи. Юрий. Куда путь держишь? Шубин. В Углич, если Богу будет угодно. Юрий. Ей же ей, меня так и подмывает проводить тебя туда… Шубин. Батюшка, коли ты окажешь мне такую честь, мой дом — твой дом… Но найдешь ли ты дорогу среди этих лесов и болот? Юрий. Ничего не бойся… Может ли казак заблудиться там, где есть мох или трава?.. Только вот помоги мне прикрыть землей и камнями это тело… (Помолчав.) Как давно он умер? Шубин (удивленно). Но тебе лучше знать. Юрий. Я говорю о царевиче Дмитрии. Шубин. Он преставился в 7099 году… Тому двенадцать лет… Пятнадцатого мая. Юрий. Преставился… от удара кинжалом в горло. Шубин. Бог знает… Я там не был. Да пребудет он в раю, невинный! Юрий. Видел ты этого Дмитрия? Шубин. |
