Вначале Елена ждала, что охранник поднимется, постучит к ней и, не получив ответа, забеспокоится, но когда стрелки на часах показали два часа ночи, она потеряла последнюю надежду. Руки затекли, ноги отекли, шея онемела… Елена стала проваливаться в беспамятство. И всякий раз, очнувшись, вздрагивала вместе со стулом. Ей мерещилось, что змея выползает из своей коробки, что она уже плавно скользит по стеблям роз, с которых заботливая рука Александра срезала все шипы. Ей мерещилась маленькая, сверкающая рубиновыми огоньками головка змеи среди бело-розовых головок цветов. Вот она мерно раскачивается из стороны в сторону, вот она поднимается выше… Елена вздрагивала, задыхаясь, раздувала, словно кобра капюшон, свою шею, обливалась потом и слезами… Ей казалось, нет, она чувствовала, что не доживет до утра. Она заставляла себя бодриться, но время не двигалось… Елене выпало отчасти понять, что такое вечность…
Но утро пришло… сначала тяжелым синеватым светом за окном, потом усилившимся шумом машин, потом поворотом ключа в замке. Уборщица вошла и, заметив горевшую на столе лампу, направилась было к ней, но тут ноги ее будто одеревенели. Она уставилась на фигуру, с заведенными за спинку стула руками.
— Эй! — тихо крикнула она. — Вы кто? — и не дождавшись ответа, выскочила за дверь и закрыла ее на ключ.
Елена уже не могла справиться с эмоциями, она протяжно замычала. Опять прошла вечность, пока появился охранник. Он влетел и крикнул:
— Руки вверх!
В ответ услышал мычание. Он обошел стул сбоку.
— Елена Романовна?! — опешив от неожиданности, проговорил он, но быстро пришел в себя и содрал с ее рта пластырь. Елена стала жадно хватать воздух.
— Осторожно, — зашипела она. — Там в корзине змея.
Охранник отлетел к двери.
— Какая змея? Откуда?
— Освободи меня. Мне же больно.
— А змея?
— Она в коробке. Ты тихо освободи, — заплакала Елена.
Охранник облизал языком пересохшие губы и, глядя на розы, приблизился к Уманцевой. Наставив пистолет на корзину, он одной рукой стал развязывать веревку.
— А черт! Наручники я все равно здесь не сниму.
— Так… так… — задыхаясь, молила Елена. — Унеси меня так!.. Зарплату в три раза повышу!
Охранник, продолжая целиться в корзину, зашел за стул, поднял его вместе с Уманцевой и прикрываясь ею, вынес из кабинета. Стоявшая наготове уборщица проворно захлопнула дверь.
— Немедленно, немедленно… — тяжело дыша, твердила Елена. — Звонить… в милицию… Наберите номер… Дайте телефон…
Уборщица поднесла ей телефон:
— Алло! Туров!.. Скорее! Ильин-Вязигин был у меня. Похитил драгоценности. Его надо остановить. Все аэропорты… перекрыть… все дороги…
Охранник тем временем раздобыл большие кусачки — мерлан, чтобы снять с Елены наручники. Когда он освободил ее от железных оков, она с удивлением и жалким отчаянием посмотрела на него.
— Я не могу… — жалобно пропищала она. — У меня отнялись руки и ноги.
— Сейчас! — сделала успокоительный жест уборщица и вызвала «скорую», а сама тем временем принялась делать Елене массаж.
Уманцева очнулась, похлопала ресницами и вдруг вся сжалась, подскочила на кровати, затравленно оглядываясь по сторонам.
— Успокойтесь! — поспешила к ней медсестра.
— Змея?!
— Нет. Ее уже нет. Приезжали специалисты и увезли ее.
— Я в больнице? — жалко морщась, спросила Елена. |