— Не торопись. Подумаем. Вместе. Что теперь тебе делать.

— Учиться, — уверенно отвечает Слава.

— А что же еще, — соглашается Шабунин. — Только где и чему.

— Марксизму, — стремительно говорит Слава. — Буду изучать общественные науки. Мне надо подковаться…

— Подковаться? — переспрашивает Шабунин. — Подковал кузнец блоху, та и вовсе прыгать перестала, прикипела к одному месту. Марксизму, брат, везде можно учиться, без марксизма ни землю не вспашешь, ни автомобиля не соберешь. Ты лучше скажи, кем ты собираешься быть?

— Как кем? Общественным деятелем!

— На мое место нацелился? — пошутил Шабунин. — Только на моей должности тычков достается еще больше, чем на твоей.

— Поступлю на исторический факультет. Может быть, на юридический…

— А иди-ка ты, брат… Иди-ка ты во врачи.

— Почему во врачи? — пугается Слава, — Какой из меня врач!

— Какой? — Шабунин засмеялся. — Да тебя сам бог слепил врачом. Ты к каждому нараспашку, готов все отдать, твое прекраснодушие гибель для политика, а для врача в самый раз! Врач без душевных порывов — это не врач, а политику нужно уметь сдерживать свои чувства. Перебери-ка в памяти свои ошибки… Ведь были ошибки? А будь ты врачом, твои недостатки сразу обернутся достоинствами.

Слишком неожиданно для Славы это предложение, он не знает, что сказать…

— Что молчишь? Из тебя получится доктор. Я тебе плохого не посоветую. Езжай-ка ты, парень, домой, впереди у тебя месяца два, поживи под крылом у матери, обдумай все, повтори пройденное в школе, а я обещаю через месяц-другой достать для тебя в губкоме путевку.

Что еще сказать?

— Прощайте, Афанасий Петрович…

Губы Славы кривятся. Как подумать, что все здесь для него кончилось!

Шабунин протягивает ему руку.

— Ничего, не расстраивайся. Будут еще и тычки, и щелчки, всего в жизни напробуешься. Но главное у тебя есть, а что главное, ты и сам знаешь. Выше голову, парень, не теряйся!

В последний раз глядит Слава на карту за спиной Шабунина. Вот они — Пьяные и Ясные Колодези, Черемуховые и Гнилые Плоты, и всякие — несть им числа — Выселки! Прости-прощай… Среди них прошла юность Славы Ознобишина. В последний раз видит он эту карту. Прости-прощай, Малоархангельск! В последний раз видит он Шабунина. Больше уже не увидимся, не встретимся…

Прости-прощай, моя юность!

44

Город одноэтажных домиков, зеленых лужаек, мягких дорог. В воздухе легкий запах горящего торфа. Борщи и супы, что варят малоархангельские хозяйки, тоже попахивают торфом. Но и цветами пахнет с полей, окружающих город…

Не хочется Славе отсюда уезжать. Идет он знакомой уютной улицей и только сейчас, вот в эту минуту, понимает, какой это милый городок.

Вот и дом, где живут комсомольские работники. Надо как можно быстрее закончить все дела. Навстречу метнулась Эмма Артуровна и исчезла. Знает или не знает? Хотя откуда ей знать! Впрочем, Эмма Артуровна всегда узнавала о том, что произошло, за две минуты до происшествия. А впрочем, ну ее к черту! Не знает, так узнает.

Слава прошел к себе в комнату.

На его кровати сидел Петя.

Вот уж кого Слава не ожидал!

— Откуда ты взялся?

— Мама…

— Что мама?

Слава испугался, не случилось ли чего с мамой.

— Прислала.

— Она не больна?

— Нет.

— А что же случилось?

— Да ничего…

Петя повел плечами.