— О Конан! Попробуй встать, умоляю тебя!.. Я не могу унести тебя на своих плечах, но я будут поддерживать тебя и помогать идти. Только встань! Скорее!..

— Ты думаешь, я не пробую это сделать с тех самых пор, как пришел в себя? — спросил мальчик, еще раз взмахивая руками и шевеля шеей. — Действие яда, которым опоил меня старик, стало слабее. Я могу разговаривать, могу шевелиться. Но встать пока не могу! Спина и ноги не слушаются меня…

— Их надо просто растереть! Они застыли, закоченели! — Девушка принялась быстрыми крепкими пальцами растирать Конану мышцы плеч, груди и спины. Приятное тепло заструилось и защипало под кожей. — Ты встанешь сейчас, ты сможешь!..

— Но ты-то, ты откуда взялась здесь? — опять спросил он, с усилием ворочаясь с боку на бок, чтобы подставить ее рукам каждую мышцу. — Буно ушел ненадолго. Если он заметит тебя здесь, он тебя уничтожит. Хуже, чем уничтожит, — поправился мальчик, вспомнив о той участи, о которой намекал ему старик, говоря о «шести ножках».

— Я спряталась на кладбище, когда все ушли, — негромко и торопливо стала рассказывать девушка, в то время как ее руки, горячие и маленькие, продолжали растирать оживающие мышцы Конана. — Я догадалась, что задумал Буно. Я ждала его. О, как же мне было страшно!.. Я спряталась за камнями и чуть не умерла от ужаса, совсем одна… Он пришел, как только стемнело, с ним был еще кто-то, огромный, как зубр. Кто это был, я не поняла: было темно, и он все время молчал… Буно приказывал ему, как своему рабу, а тот слушался. Когда он стал разрывать твою могилу, мне стало еще страшнее… Я все время ждала, что разгневанные духи мертвых выскочат и набросятся на них, и на меня заодно… К счастью, духи не выскочили… Огромный раб достал тебя из могилы и взвалил себе на плечи. И они пошли. Буно все время бубнил о чем-то. Что ему очень повезло и теперь у него есть мальчишка… Что ему пригодится твоя отвага и ловкость… Что какой-то жук не боится ожогов подземного огня… Он бубнил и хихикал, и прищелкивал языком, и оттого, наверное, они не слышали моих шагов за своими спинами… Потом они залезли в какую-то щель в скале. И я за ними. Сначала было очень темно, я все время спотыкалась, а один раз даже упала… Хвала Крому, они не слышали, потому что раб, несший тебя, тоже часто спотыкался, хрустел камнями и шаркал ногами, как глубокий старик… Потом появились факелы, стало светлее… Если бы они оглянулись и увидели меня, я умерла бы от страха! Буно не пришлось бы даже убивать меня специально… Но они не оглядывались, хвала великому Крому!.. Они дошли до двери в эту комнату и вошли в нее. Я осталась снаружи, погасила факел над дверью и затаилась в тени… потом раб вышел, уже без тебя. Меня он не разглядел, но я увидела его лицо. О Конан, мне показалось, что это был Браг! Тело его было все в заживших шрамах и блестело, как живое… мне очень хотелось его окликнуть, но я не решилась, потому что помнила, как он слушался Буно, каждого его слова… Браг ушел, а я осталась под дверью. Если б не ужас, я бы заснула… Я прислушивалась, но из-за двери не доносилось ничего. Не было вообще никаких звуков, только глухие удары доносились издалека… потом Буно вышел. Мне показалось, что ты зовешь на помощь, хотя слов было не разобрать… Я вошла… Ты не можешь еще подняться, Конан?..

Усилия ее маленьких рук не прошли даром. Руки и ноги мальчика оттаивали и оживали. Напрягшись, он выбросил вперед ладонь, ухватился за плечо девушки и сел. Затем согнул колено.

— О, ты совсем выздоровел, Конан! — обрадовалась Гэлла.