— Да, — я провела ладонью от его живота до ключицы. – А ты?

— Нервничаю, — признался Сэм. – Но я в порядке.

— Ты уже это делал.

— Но не с тобой.

Я дрожала. Я ощущала это, как и он. Но Сэм целовал меня снова и снова, как делал в парке, и мне стало жарко, я заерзала, забыла об удовольствии, которое он уже подарил мне, требовала больше, желала ощутить его внутри.

У него был презерватив – и это хорошо, потому что где была моя голова? – и я смотрела, как он надевает его, вдруг задумавшись, как Сэм во мне уместится. Он нежно прижал ладонь к моему бедру, направлял себя другой рукой. Глядя на мое лицо, Сэм вошел медленно, очень медленно и замер, когда я пискнула от боли. Он медленно проник еще глубже, стал двигаться, и все было хорошо. Я была в порядке.

Не просто в порядке. Я затерялась в нем, в ощущении того, как его спина становится скользкой под моими ладонями, как он целует мою шею, как я сжимаю бедрами его талию. Затерялась в ощущении солнца на коже, льющемся из окна на кровать. Я затерялась в наслаждении, смешавшемся с болью, и дыхание Сэма было горячим и голодным на моей шее.

Он говорил мне, что было хорошо. Было очень хорошо.

Могла ли я кончить снова?

Хотела ли, чтобы он кончил?

Я хотела, но и не хотела, потому что знала, что мы не вернем тот миг, мой первый – наш первый – раз, и я знала, что, как только это произойдет, мне придется мириться с собой и этим диким решением. И я попросила Сэма не торопиться. Я не хотела, чтобы это кончалось.

Он ждал, по крайней мере, пытался, стиснув зубы и пальцы почти до боли, но все еще недостаточно сильно. Но когда я обвила его талию ногами и стала подаваться навстречу, Сэм простонал какие-то извинения и ругательства, и задрожал под моими ладонями.

Мы замерли, и боль во мне стала резкой, неприятной. Сэм осторожно отодвинулся. На его пальцах была кровь, когда он снял презерватив, но он не переживал. Сэм вытер меня, поцеловал в лоб и ушел в ванную.

Я так сильно дрожала, что натянула одеяло до подбородка.

Я едва слышала, как он смыл в туалете, в ушах звенело. Я даже не ощущала себя прежней. Тейт Джонс не занялась бы сексом с парнем, которого знала пару дней. Тейт Джонс не влюбилась бы так быстро. Но Тейт Батлер могла.

Сэм прошел в спальню, надевая боксеры, и забрался в кровать, оказался надо мной, поймав под одеялом.

— Замерзла или прячешься?

— Замерзла.

Тихо зарычав, Сэм залез под одеяло, лег на бок, приподнимаясь на локте, чтобы меня видеть. Он улыбался как идиот, но, к моему ужасу, я ощущала жжение слез в глазах. Мне стало так страшно, когда он ушел в ванную, и это чувство прогнало уверенность в том, что я поступила правильно.

— Тейт, — он с тревогой разглядывал мое лицо.

Я прижала ладонь к его голому животу.

— Да?

Он закрыл глаза, склонился и уткнулся головой в мою грудь.

— Ты плачешь, — прошептал он.

— Просто всего так много, — призналась я. – Хорошего, клянусь.

— Я не хочу, чтобы из-за случившегося ты плохо о себе думала.

Я попыталась взять себя в руки и пообещала:

— Не буду.

Он покачал головой и поцеловал мою грудь, легонько прикусив.

— Секс – это серьезно, — сказал Сэм, отпустив меня. – Я знаю, почему это сделал – я без ума от тебя. Но почему ты?

— Моя причина не может быть такой же?

Он рассмеялся.

— Может.

* * *

Мы не видели друг друга после того, как он поцеловал меня и покинул номер в полчетвертого. Я заправила кровать, онемевшей рукой включила душ, забралась под него и двадцать минут разглядывала плитку, ощущая то панику, то восторг.