|
- Будьте спокойны, - ответил граф. - Но вы ничего не замышляете? - Будет видно. И с этими словами он проводил их до двери или, вернее, выпроводил за дверь. Вернувшись, он приказал Перро: - Плащ и шпагу! Тот подал их ему. - Вы действительно знали об этом? - спросил граф, пристегивая шпагу. - Да, монсеньер, - потупился Перро. - Отчего же вы молчали? - Монсеньер... - пролепетал Перро. - Понимаю. Вы не друзья, вы только добрые слуги, - дружески похлопал по плечу Перро граф. Был он очень бледен, но говорил с каким-то торжественным спокойствием. Он еще спросил Перро: - Давно ли ходят эти слухи? - Монсеньер, - ответил Перро, - вы обручились с госпожой Дианой де Пуатье пять месяцев назад, свадьба была назначена на ноябрь. И вот говорят, будто господин дофин полюбил госпожу Диану через месяц после того, как она приняла ваше предложение. Однако слухи об этом ходят не дольше двух последних месяцев, а до меня дошли только две недели назад. Вчера я избил одного из слуг господина Делагарда, посмевшего в моем присутствии шутить на этот счет, и барон Делагард не осмелился меня отчитать! - Шутки прекратятся! Граф произнес это так, что я невольно вздрогнула. Он провел рукой по лбу и сказал мне: - Алоиза, пойди за Габриэлем, я хочу его обнять. Вы спали, монсеньер, крепким детским сном и, когда я разбудила вас, заплакали. Я завернула вас в одеяло и понесла к отцу. Он взял вас на руки, долго смотрел на вас, затем поцеловал ваши полусонные глазки. И в это время его слеза покатилась по румяному вашему личику, первая слеза, которую пролил в моем присутствии этот сильный и мужественный человек. Передав мне вас, он сказал: - Я вверяю тебе мое дитя, Алоиза. Это были его последние слова, обращенные ко мне. Перро сказал ему: - Я провожу вас, монсеньер. - Нет, Перро, - ответил господин де Монтгомери, - я должен быть один. Останься. - Но, монсеньер, позвольте... - Я так хочу. Противоречить ему было невозможно, и Перро умолк. Граф пожал нам руки: - Прощайте, мои дорогие друзья... Нет, не прощайте, а до свидания. И он ушел спокойным, твердым шагом, точно собирался вернуться через четверть часа. Перро не сказал ничего, но, едва граф вышел, он взял свою шпагу и плащ. Мы не обмолвились ни единым словом, и я не пыталась его удержать: он исполнял свой долг. Он раскрыл мне объятия. Я, рыдая, бросилась к нему. Нежно поцеловав меня, он выбежал вслед за графом. Все это длилось не больше минуты. Оставшись одна, я без сил повалилась на стул и принялась неистово молиться. За окнами шумел дождь, ревел ветер. |
