— Она была мертва не несколько дней, а несколько недель. Примерно… четыре недели.

— Холод, сырость и отсутствие воздуха в этом бомбоубежище, — медленно продолжал Бишоп, — замедлили процесс разложения, создав видимость недавней смерти. Но вскрытие это опровергло. Медицинский эксперт не хотел датировать время смерти точнее, чем от трех до шести недель.

— Четыре, — тихо повторила Фейт и положила на клавиши все десять пальцев. — Странная вещь — всего несколько дней назад я могла играть на рояле, а сейчас забыла, как это делается.

Бишоп молча смотрел на нее.

— Разве это не странно? И разве не странно, что вчера вечером я смогла открыть замки отмычкой, хотя еще несколько дней назад даже не знала, что она лежит в кармане жакета? Не странно ли, что я все время смотрю на запястье, хотя знаю, что никогда не носила часы? И почему я постоянно пользуюсь правой рукой, ведь я левша? — Она сняла пальцы с клавиш и протянула ему руку. — Что скажет на это ваш «детектор чепухи»?

Поколебавшись, Бишоп взял ее руку. Они смотрели друг на друга — зеленые глаза Фейт были спокойными, а взгляд серебристых глаз Бишопа — напряженным и пронизывающим.

Внезапно его лицо побелело.

— Боже мой!

Фейт осторожно забрала руку.

— Разве это не странно? — шепотом повторила она.

Казалось, Бишоп так растерян, что не знает, что сказать.

— Кейн знает? — спросил он наконец.

— Думаю, он что-то чувствует. Но кто может знать такое наверняка? Кто в состоянии даже вообразить, что это возможно?

— Кейн должен радоваться, что ему представился повторный шанс, — сказал Бишоп. — Многие ли из нас могут этим похвастаться?

Фейт покачала головой:

— Все не так просто, и вы это знаете.

— Что же тут такого сложного?

— Как бы вы чувствовали себя на его месте? Кейн в скором времени собирается похоронить Дайну, Бишоп. Он неделями горевал, прощаясь с ней навсегда. Что я скажу ему сейчас? Что она…

Бишоп с любопытством посмотрел на нее.

— Она?

Фейт криво улыбнулась:

— А теперь поставьте себя на мое место. Вы действительно думаете, что что-то… что кто-то может вторично стать таким же, как прежде?

— По-видимому, нет.

В наступившем молчании оба услышата звук льющейся воды в ванной.

— Пожалуй, мне лучше на время удалиться, — сказал Бишоп. — Вернусь в управление и посмотрю, не могу ли я чем-нибудь помочь Ричардсону.

— Трус! — усмехнулась Фейт.

Бишоп улыбнулся, но глаза ею оставались серьезными.

— Знаете, может быть, лучше немного подождать. Дайте время вам обоим как-то приспособиться…

— Нет, — покачала головой Фейт. — После прошлой ночи это невозможно. Теперь мы должны быть честными друг с другом.

Бишоп больше не задавал вопросов.

— Я буду рядом, — сказал он, коснувшись ее руки.

— Знаю. Спасибо.

Бишоп направился к двери, но остановился, когда Фейт окликнула его.

— Вы вернетесь в Теннесси.

— В самом деле.

— Да, и очень скоро. Думаю, после Нового года.

— И что я там найду? — медленно осведомился он.

— Зло. И кое-что еще — то, что вы уже давно ищете.

Бишоп быстро шагнул к ней и сдержанно спросил:

— Полагаю, вы не можете сообщить мне, чем все это кончится?

— Нет, — солгала Фейт. — Но будьте осторожны.

Несколько секунд он стоял неподвижно, потом молча кивнул и вышел.

Какое-то время Фейт смотрела на закрывшуюся за ним дверь, затем пошла на кухню налить себе еще кофе. Какой смысл знать заранее, что должно произойти? Судьба держала течение событий мертвой хваткой — как она ни старалась в прошлом избежать трагедий или хотя бы разочарований, все равно предвиденное ею сбывалось.