– Как насчет малюсенького аванса, Розель?

Розель покачала головой:

– Черта с два, Мэри! Тебе выдашь аванс, и ты исчезнешь на несколько дней в неизвестном направлении. Я тебя знаю.

Мэри нисколечко не обиделась. Наоборот, даже развеселилась.

– Что правда, то правда. Но смерть как выпить хочется.

Розель прошла мимо, не сказав больше ни слова, однако возле бара остановилась и велела бармену налить Безумной Мэри большую порцию водки с колой. Она не была такой уж бессердечной, какой старалась казаться.

Окинув хозяйским взглядом фойе, Розель вышла на прохладную ночную улицу. Охранник, стоявший в дверях, Гарри Олбрайт, улыбнулся:

– Хороший вечерок.

Она кивнула, но ничего не ответила. Гарри был им послан богом. Он не пил, не курил, не лез к проституткам. Проституток он ненавидел. У него были хорошая жена, хорошие дети и дом в Беконтри.

– Выглядишь расстроенной, милая. Все в порядке?

Его голос звучал грубо, но заботливо. Розель улыбнулась.

– Просто немного взгрустнулось, вот и все.

Он покачал головой:

– Это все из за клуба. Чертово логово разврата, просто ненавижу этот вертеп. Одно хорошо – прилично платят.

Она стояла и молча слушала его.

– Все они сучье отребье, большинство из них. Вгонят в тоску кого угодно своей жизнью. Никакого уважения, понимаешь. Никакого уважения ни к себе, ни к другим. Абсолютно никакого уважения.

Она снова зашла в теплое помещение. Сам того не сознавая, Гарри усилил ее депрессию. Джозеф отправился вместе со школой кататься на лыжах. При мысли о сыне у Розель стало легче на душе. У него было все, что только она могла ему дать. Любовь и деньги.

Затем она подумала о Венди и о других детях Сьюзен. Но особенно о Венди. В кабинете она взглянула на фотографию, которая хранилась у нее в ящике стола. На ней Розель была с Барри. Барри выглядел как древнегреческий бог, его глаза улыбались, он весь излучал счастье.

Потом Розель открыла свою сумочку и достала фотографию, снятую у нее дома, на которой были они с Венди. Девочка походила на отца как две капли воды. Ребенок, которого она любила почти как родного, был изнасилован человеком, которого она тоже когда то любила. Как она оказалась настолько слепа? Оставалось надеяться, что Сьюзен когда нибудь поймет, почему Розель решила выдать ее тайну, рассказав Джеральдине правду.

Джун и Джоуи сидели в гостиной перед телевизором. Джун пила больше обычного. Когда Джоуи увидел, что она вновь наполняет стакан виски, он не удержался:

– Решила напиться?

Она посмотрела на него заблестевшими глазами:

– Мне это нужно. Я сегодня получила еще одно письмо от Сьюзен. В отличие от нас она ничего плохого не делала.

Он сказал с раздражением:

– Только не начинай заново! Она убила Барри, и, каким бы гадом он ни был, он не заслужил смерти, он был отцом ее детей.

Джун покачала головой:

– Он это заслужил, Джоуи. Ей стоило сделать это раньше. Он обращался с ней, как с самым последним дерьмом. Почему мы до сих пор притворяемся, что он был душка? Мы заработали деньги на несчастье нашей дочери, мы заработали деньги на несчастье ее детей, и мы не дали им не единого пенни. Мы даже паршивой конфетки им не купили.

Джоуи сделал громче звук телевизора и сказал устало:

– Отвали, Джун. Промывай мозги Дэбби. Она такая же, как ее сестра. Откуда у нас вообще взялись эти жалкие неудачницы?

Джун залпом осушила стакан.

– Сьюзен не хотела, чтобы ее дочери жили с тобой, и была права. Даже ты не можешь отрицать этого. Я видела, как ты смотрел на Венди. Сьюзен тоже видела это. Ты пускал слюни, глядя на эту девочку.